Константин Бальмонт - Том 1. Стихотворения

И отвечал мечтатель благородный:
«Не страшен мне бездушной злобы лед,
Любовью я согрею мрак холодный.
Я в путь хочу! Хочу идти вперед!»
И долго Тень безмолвие хранила,
Печальна и страдальчески-бледна.
И в Небесах, из темных туч, уныло
Взошла кроваво-красная Луна.

И говорила Тень:
          «Себя отринуть,
Себя забыть – избраннику легко.
Но тех, с кем жизнь связал, навек покинуть,
От них уйти куда-то далеко, –
Навек со всем, что дорого расстаться,
Оставить свой очаг, жену, детей,
И много дней, и много лет скитаться,
В чужой стране, среди чужих людей, –
Какая скорбь! И ты ее узнаешь!
И пусть тебе отчизна дорога,
Пусть ты ее, любя, благословляешь,
Она тебя отвергнет, как врага!
Придет ли день, ты будешь жаждать ночи,
Придет ли ночь, ты будешь ждать утра,
И всюду зло, и нет нигде добра,
И скрыть нельзя заплаканные очи!
И ты поймешь, как горек хлеб чужой,
Как тяжелы чужих домов ступени,
Поднимешься – в борьбе с самим собой,
И вниз пойдешь – своей стыдяся тени.
О, ужас, о, мучительный позор:
Выпрашивает милостыню – Гений!»

И Данте отвечал, потупя взор:
«Я принимаю бремя всех мучений!»
. . . . . . . . . .
И Тень его отметила перстом,
И вдруг ушла, в беззвучии рыдая,
И Данте в путь пошел, изнемогая
Под никому невидимым крестом.

Уж ночь. Калитка заперта.
Аллея длинная пуста.

Окован бледною Луной,
Весь парк уснул во мгле ночной.

Весь парк не шелохнет листом.
И заколдован старый дом.

Могильны окна, лишь одно
Мерцаньем свеч озарено.

Не спит – изгнанник средь людей, –
И мысли друг, – и враг страстей.

Он в час любви, объятий, снов
Читает книги мудрецов.

Он слышит, как плывет Луна,
Как дышит, шепчет тишина.

Он видит в мире мир иной,
И в нем живет он час ночной.

Тот мир – лишь в нем, и с ним умрет,
В том мире светоч он берет.

То беглый свет, то краткий свет,
Но для него. забвенья нет.

Помогите! Помогите! Я один в ночной тиши.
Целый мир ношу я в сердце, но со мною ни души.

Для чего кровавым потом обагряется чело?
Как мне тяжко! Как мне душно! Вековое давит зло!

Помогите! Помогите! Но никто не внемлет мне.
Только звезды, улыбаясь, чуть трепещут в вышине.

Только лик Луны мерцает, да в саду, среди вершин,
Шепчет Ветер перелетный: Ты один – один – один.

Меня пленяет все: и свет, и тени,
И тучи мрак, и красота цветка,
Упорный труд, и нега тихой лени,
И бурный гром, и шепот ручейка.

И быстрый бег обманчивых мгновений,
И цепь событий, длящихся века;
Во всем следы таинственных велений,
Во всем видна Создателя рука.

Лишь одного постичь мой ум не может: –
Зачем Господь в борьбе нам не поможет,
Не снимет с нас тернового венца?

Зачем Он создал смерть, болезнь, страданье,
Зачем Он дал нам жгучее желанье –
Грешить, роптать, и проклинать Творца?

Кто там вздыхает в недрах темной бездны?
Чьи слезы льются скорбно по лицу?
Кто шлет свой крик бессильный в мир надзвездный,
Взывая святотатственно к Творцу?

Богохуленья ропот бесполезный,
Слова упрека, от детей к отцу.
Поймет ли человек закон железный: –
Без вечных мук пришел бы мир к концу.

Ужели маловерным непонятно,
Что правда – только в образе Христа?
Его слова звучат светло и внятно.

«Я – жизни смысл, печаль и красота…
К блаженству Я пришел стезей мученья…
Смерть победил Я светом отреченья…»

В тиши полуразрушенной гробницы
Нам истина является на миг.
Передо мной заветные страницы,
То Библия, святая книга книг.

Людьми забытый, сладостный родник,
Текущий близ покинутой станицы.
В раздумьи вкруг него, склонив свой лик,
Былых веков столпились вереницы.

Я вижу узел жизни – строгий долг –
В суровом Пятикнижьи Моисея;
У Соломона, эллина-еврея,
Любовь и жизнь одеты в яркий шелк,
Но Иов жизнь клянет, клянет, бледнея,
И этот стон доныне не умолк.