Константин Бальмонт - Том 2. Стихотворения

О, кровь, как ты странно-пленительна, кровь!

Вот, словно во сне,
Почудились мне
Столепестковые розы,
В оттенках, в несчетности их лепестков
Вновь вижу, как девственны, женственны грезы,
Но знаю, что страстность доходит почти до угрозы,
Знаю я, как бесконечно богаты уста,
Поцелуи, сближенье, альков,
Как первозданно богаты два рта,
В красноречьи без слов.
Я гляжу, и теряюсь, робею,
Я хочу, и не смею
Сорвать эту розу, сорвать, и познать упоенье, любовь.

О, кровь, сколько таинств и счастии скрываешь ты, кровь!

Румянец яблока, на фоне Сентября,
С его травой-листвой воздушно-золотой,
Румянец девушки, когда горит заря,
Румянец девушки, идущей за водою,
Меж тем как в серебре и в зеркале реки
Мелькают, зыбкие, и пляшут огоньки.

Румянец сладостно-стыдливого незнанья,
Когда услышит вдруг она
Ее смутившее признанье,
И он, сдержав свое дыханье,
Безмолвно чувствует, что радость – суждена.

И наконец еще, румянец тот, предельный,
Когда они вдвоем сливаются в одно,
И чашей полной, чашей цельной
Пьют сладко-пьяное вино,
И в этой неге беспредельной,
В предвестьи сказки колыбельной,
Разбиться чаше суждено.

Неназываемый цветок,
Который нежен и прелестен,
И каждой девушке известен,
Как всем певцам рожденье строк.
Неназываемый цветок,
Что только раз один алеет,
И повторяться не умеет,
Но все вложил в один намек.
Неназываемый цветок.

Лепестки горицвета, оранжево-огненно-красные,
При основании – с черным пятном.
Не сокрыты ли здесь указанья, хотя и неясные, –
Как и в сосуде с пурпурным вином?
Веселимся, пьянимся мы, любимся, жаркие, страстные, –
Темный отстой неразлучен со дном.

Спрошу ли ум, в чем желтый цвет,
Душа сейчас поет ответ,
Я вижу круг, сиянье, сферу,
Не золото, не блеск его,
Не эту тяжкую химеру,
Что ныне стала – вещество
Для униженья моего,
О, нет, иное торжество: –
Подсолнечник, цветок из Перу,
Где знали, как лазурь очей
Нежна от солнечных лучей.

Камень и камень, бездушная груда
Камни и камни, их глыба темна.
Все же, в них скрытое, явится чудо,
Только им быстрая встреча нужна.

Камень о камень ударить случайно,
Желтые, красные искры летят,
В темной бесцветности – яркая тайна,
Искры чаруют нежданностью взгляд.

В камне скрываются искры живые. –
Сколько же в нас неоткрытых цветов!
Дайте увидеть цветы золотые,
Быстрая встреча нужна для умов!

Красный цвет – горячий цвет,
Голубой – холодный.
Оба шлют глазам привет,
Но мечтой несродной.

Говорит один – люблю,
Все сожгу любовью,
Камни в лаву растоплю,
Небо вспыхнет кровью.

А другой не говорит,
Не грозит, не манит,
В нем спокойный вечный вид,
Вечность не обманет.

Красный все зовет на бой,
Жаждет вновь завязки.
Ум ласкает – голубой,
Правдой детской ласки.

Тяготясь самим собой,
Красный, вихрей полный,
Гонит птиц, зверей гурьбой,
Поднимает волны.

Но, закончен сам в себе,
Ум – покой вмещает.
О покорности Судьбе
Голубой вещает.

Красный, желтый, голубой,
Троичность цветов,
Краски выдумки живой,
Явность трех основ.

Кислород, и углерод
Странные слова,
Но и их поэт возьмет,
В них душа жива.

Кислород, и углерод,
Водород – слова,
Но и в них есть желтый мед,
Вешняя трава.

Да, в напев поэт возьмет
Голубые сны,
Золотистый летний мед,
Алый блеск весны.

Красный, желтый, голубой –
Троичность основ
Оставаясь сам собой,
Мир наш – ими нов.

Голубой, зеленый, желтый, ярко-красный,
Степени различной светлой теплоты.
Незабудка, стебель, лютик, арум страстный,
Это – возрастанье красочной мечты.

Голубые очи детства золотого,
Изумруды мая, лето, страсть, зима,
Душные теплицы, ночь – и снова, снова
Лампа, звезды, взоры, сказка, ласка, тьма.

Лютик золотистый,
Греза влажных мест,
Луч, и шелк цветистый,
Светлый сон невест.