Сергей Сидорук - Про Федота. Недетская сказка

– Так деньги ж обещали.

– И сколько вам, простите, дали?

– Так, ведь, пока ещё не дали ничего.

– А если так и не дадут?

А если вдруг сейчас уйдут?

– Пойду за ними по пятам,
Свою деньгу им не отдам.
Кричать начну: отдайте деньги, воры!

«Воров к ответу!» – рядом подхватили хором.

– А впереди о чём там говорят?

– Не нанималась я, чтоб слушать всё подряд.

Ещё немножечко прошли вперёд,
Плотнее всё сжимается народ.
Решительные лица, бегающий взгляд,
Похоже, это самый авангард.
Прислушался Федот, риторика чудная.

– Друзья, я ничего не понимаю.
А что это за тётка матерится в микрофон,
Как самый распоследний солдафон?
– Да, что ты, это бывшая звезда телеэкрана!
Не видишь, что ли?

– Вижу, как ни странно.
Ей, видно, без суфлёра тяжело,
А слов в запасе мало, как назло.

Оратор поменялся.

– Так, так, так,
Гляди-ка ты, а вот и сам вожак!

– Вульгарный вкус у спонсоров тусни,
Куда ни глянь – убогие одни.
Поинтереснее могли б найти персону.
Видок – как будто только что из зоны.

– Ну да, физиономия такая,
Что ночью встретишь – испугает.

– Тут, ведь, Савелий, ход какой,
Взгляни, ведь он тоскливый, доходной.
Такого всем определённо жаль,
Он вызывает у людей печаль,
Он пострадавший – это видно сразу.
А кто виновен?
Да правительство, зараза.
А как одет!
Как бедный аспирант.
Ну как не поддержать такой талант?
Его по-человечески мне жаль,
Но это не моя печаль.
Он, по идее, должен знать,
Что любит революция детей своих сжирать.
Во!
Слышал!
Он за нас страдает,
Страдать и дальше обещает.
Готов идти на каторгу, в тюрьму,
Но не закроют рот ему.
Такой вот доморощенный мессия.
Но, вот вопрос.
Где он, а где Россия?
И дельного в его словах нет ни на йоту,
Так – выкрики больного идиота.
Набор посылов негативных,
Любому из людей противных.
Таких обычно после дела убирают,
Они, сам понимаешь, много знают.
Из панихиды можно сделать суперстачку,
Сочувствующим мощную накачку.
Пусть этих хомячков от гнева разорвёт.
Глядишь, за ними и потянется народ.
Вот только бы хватило денег на расходы,
А выгорит – расплатятся народом.
Кто был во власти и валял там дурака,
Теперь у микрофона надрывает здесь бока.
Так хочется вернуться вновь во власть,
Чтоб этой властью насладиться всласть.
Но нет у них желания большого
На неприятность нарываться.
Что же тут такого?
Поэтому нашли себе мыша,
Такого серого, чтоб за душою не шиша.
И под диктовку тем мышом рулят,
Быть незаметными пока хотят.
Я созидателей не вижу среди них,
Так, кучка потребителей блатных.
Ну, что? Пойдём?
Здесь неуютно мне.
Экскурсией довольны?

– Да, вполне.
Мастак ты, Федя, рассуждать.
– А, что?
Могу и больше рассказать.
Взгляните, например, на отличительный их знак.

– Ну, лента белая.
А с ней-то что не так?

– Всё так и по-другому быть не может.
И это-то как раз меня тревожит.
Такой, вот, апогей цветных переворотов,
Видать, там математик или физик у них кто-то.
Весь спектр цветов представлен в белом цвете,
Об этом знают даже дети.
Но главное не это, а другое.
В своей истории народ встречал уже такое.
Историю своей страны необходимо знать,
Нельзя её уроки забывать.
Повязки белые, такие же, и ленты
В войну цепляли на себя фашистские агенты.
И старосты, и полицаи их носили,
Все, кто служил фашистам, отмечены так были.
Чужие деньги, покровительство чужое
Милее были, чем Отечество родное.
На судьбы земляков своих им было наплевать.
Могли последнее отнять, убить, фашистам сдать.
Готовы были делать всё, что оккупанты скажут,
Продать и веру, и народ, и мать родную даже.
Такие вот настали времена —
Рулить пытается продажная шпана.
Наполеон, я помню, тоже
Своих от наших не по роже
В Москве горящей отличал.
Он ленточки им раздавал.
И тоже белые, чтоб видно далеко…
Кто надоумил наших дураков
Традицию такую поддержать,
Чужую волю так прилежно исполнять?
Пойдём отсюда, здесь несвежий дух,
Привычная субстанция для мух.

– Пойдём, ребята!

– Едем мужики,
На Воробьёвы горы, в Лужники.
Там воздух чистый, дышится легко,
Москва, как на ладони, видно далеко.