Себастиан Брант - Корабль дураков; Избранное

Не муж, не сторож, а жена

Сама себя блюсти должна,

И та, что помнит стыд и честь,

Надежный самый страж и есть.

Ты за такою не следи,

Но вора в грех ты не вводи.

Когда полно гостей бывает,

Когда жена вовсю гуляет,

Когда уж с первых дней она

Почует, что узда длинна,

Тогда в супружестве мужчинам

По этим и другим причинам

Бывает много бед и зол:

О чем Ганс Сакс здесь речь и вел!

232

В Баварии деревня есть,

В которой дураков не счесть.

Живет там испокон веков

Немало разных дураков.

Ох, и балбесы фюнзингенцы —

Старухи, старики, младенцы,

Девицы, бабы, мужики, —

Все от рожденья дураки.

Один мужик из Фюнзингена,

Сгребая на поляне сено,

Нашел однажды самострел.

Он долго на него смотрел,

И все не смел его поднять,

И все никак не мог понять,

Кому такая вещь нужна,

Зачем и для чего она,

И в ней — святая простота! —

Узрел распятие Христа.

Тогда его он в руки взял

И набожно облобызал,

Прижал к груди, — но тут, увы,

Стрела слетела с тетивы

И отстрелила нос болвану.

«Нет, этот крест я брать не стану.

Вовек не подниму его я», —

Сказал мужик, от боли воя.

Однажды в рощу у реки

Пошли гурьбою мужики

За желудями для свиней.

Они бродили долго в ней,

И с трехсаженными жердями

Охотились за желудями,

Ауканьем пугая лес.

Один из них на дуб залез,

И надо же случиться вдруг,

Что треснул, обломился сук…

Бедняга не свалился вниз,

Но на другом суку повис,

Невредим за густой листвой,

Он зацепился головой.

Потом башка оторвалась,

И он упал в болото, в грязь.

Осталась голова в листве,

А туловище — на траве.

К полудню, с полною сумой,

Крестьяне собрались домой,

И видят, посреди травы

Лежит мужик без головы.

К нему подходят всей гурьбой

И говорят наперебой:

«Да это Линдель! Вот так так!

Куда же дел он свой чердак?

А кто заметил, мужики,

С башкою или без башки

Отправился он с нами в лес?»

Гейнц Тупп сказал: «Пожалуй, без.

Я шел с ним рядом всю дорогу,

Но толком не видал, ей-богу,

Не посмотрел я на дружка,

С собой ли у него башка.

Не сомневаюсь, что должна

Про это знать его жена,

С башкой пошел он или нет».

Жена сказала им в ответ:

«Его я мыла в понедельник,

Был с кумполом тогда бездельник.

Но, видит бог, не помню — в среду

С башкой ли он пришел к обеду».

И бабы дуры в той округе!

А что за платья из дерюги

Носили глупые крестьяне!

Четыре локтя грубой ткани

Купив на городском базаре,

Они в ней дырку прорезали

И, в дырку голову продев,

Ходили в поле, в лес и хлев.

Да, вид их был изрядно странен!

В один прекрасный день крестьянин

Повез в баварскую столицу

На ярмарку свою пшеницу,

И там увидел он портного.

Все снова он смотрел и снова,

Как тот кроит и шьет штаны

Необычайной ширины.

А возвращаясь, наш дурак

Глядит с моста и видит — рак

Ползет по дну, его клешни —

Совсем как ножницы они,

И как иголка — каждый ус.

Мужик был груп, но не был трус:

Сопротивлялся рак, однако

Со дна реки достал он рака.

Добычу залучив такую,

Домой вернулся и, ликуя,

Твердил соседям: «Право слово,

В деревню я привез портного.

Он будет нам кроить штаны

Необычайной ширины».

Поверила его жена

И раку принесла сукна.

Со всех сторон бегут крестьяне,

Они несут портному ткани,

Кричат, хохочут дураки:

«Крои, портной, для нас портки!

Да как же без портков мы жили?»

На сукна рака положили,

Рак пятится, как всякий рак,

И падает под стол во мрак.

Дивится на него народ.

А пожилой Гейнц Обормотт

Сказал: «Вот видите, ей-ей,

Портной смущается людей.

Смотрите, ножницы он точит,

А шить при нас портной не хочет.

Я б на ночь свечку дал портному, —

Тогда зашьет он по-иному».

Его совету вняли люди,

Они оставили на груде

Материй рака, и ушли,

И свечку на столе зажгли.

Но рак в портновстве не мастак,

И опрокинул свечку рак.

В каморке стало вдруг темно,

И вскоре вспыхнуло сукно,

Оно сгорело, а потом

Сгорел и стол, и даже дом.

А рак уполз к мышам в нору,

Его нашли там поутру,

Затем судили, как ведется,

И бросили на дно колодца.

Да чтоб не вылезал уродец,

Землей засыпали колодец.