Василий Курочкин - Поэты «Искры». Том 1

Везде, где, встретив то же зло,
Сжимал руками я чело
И, будто женщина, рыдал;
Где рок безжалостной рукой
С души, как шерсть с овцы тупой,
Мечты последние срывал;

Повсюду, где лежал мой путь
И где забыться и уснуть,
Хоть навсегда, я был бы рад,—
Везде, как призрак роковой,
Весь в черном, странник шел за мной,
Похожий на меня, как брат.

Но кто ты, спутник мой, с которым неизбежно
Судьба меня свела?
Я вижу по твоей задумчивости нежной,
Что ты не гений зла:
В улыбке и слезах терпимости так много,
Так много доброты…
При взгляде на тебя я снова верю в бога
И чувствую, что мне над темною дорогой
Сияешь дружбой ты.

Но кто ты, спутник мой? В моей душе читая,
Как добрый ангел мой,
Ты видишь скорбь мою, ничем не облегчая
Тернистый путь земной;
Со мной без устали дорогою одною
Идешь ты двадцать лет:
Ты улыбаешься, не радуясь со мною,
Ты мне сочувствуешь безвыходной тоскою,—
О, кто ты? Дай ответ!

Зачем всю жизнь тебя, с участием бесплодным,
Мне видеть суждено?
— Ночь темная была, и ветер бил холодным
Крылом в мое окно;
Последний поцелуй на бедном изголовьи
Еще, казалось, млел…
А я уж был один, покинутый любовью,
Один — и чувствовал, что, весь омытый кровью,
Мир сердца опустел…

Мне всё прошедшее ее напоминало:
И прядь ее волос,
И письма страстные, что мне она писала,
Исполненные слез;
Но клятвы вечные в ушах моих звучали
Минутной клятвой дня…
Остатки счастия в руках моих дрожали,
Теснили слезы грудь и к сердцу подступали…
И тихо плакал я.

И, набожно свернув остатки, мне святые,
Как заповедный клад,
Я думал: вот любовь и грезы золотые
Здесь мертвые лежат…
Как в бурю мореход, не видящий спасенья,
На злую смерть готов,
Тонул в забвеньи я и думал: прах и тленье!
Листок, клочок волос спаслися от забвенья,
Чтоб пережить любовь!

Я приложил печать; всё прошлое покорно
Я ей хотел отдать…
Но сердце плакало — и верило упорно
Ее любви опять…
О безрассудный друг! ребенок вечно милый,
Ты вспомнишь обо всем.
Зачем, о боже мой! когда ты не любила,
Зачем рыдала ты и ласками дарила,
Пылавшими огнем?

Ты вспомнишь, гордая, забытые рыданья,
Рыдать ты будешь вновь,
И в гордом сердце вновь проснется, как страданье,
Погибшая любовь;
Прости — ты в гордости найдешь успокоенье,—
Прости, неверный друг!
Я в сердце схоронил минувшие волненья,
Но в нем осталися заветные биенья,
Чтоб жить для новых мук.

Вдруг что-то черное в глазах моих мелькнуло
И в тишине ночной
Как будто пологом постели шевельнуло…
Мой призрак роковой,
Весь в черном, на меня смотрел обычным взглядом.
Но кто ты, мой двойник?
Как вещий ворон, ты ко мне подослан адом,
Чтоб в бедствиях меня, как смерть, со мною рядом
Пугал твой бледный лик!

Мечта ль безумца ты? мое ли отраженье?
Быть может, тень моя?
Зачем ты следуешь за мною, привиденье,
Где ни страдаю я?
Кто ты, мой бедный гость, сдружившийся с тоскою,
Свидетель скрытых мук?
За что ты осужден идти моей стезею?
На каждую слезу ответствовать слезою?
Кто ты, мой брат, мой друг?

О мой брат! не злой я гений,
Не из горних я селений;
Но один у нас отец.
Те, кого я посещаю,
Я люблю их — и не знаю,
Где их бедствиям конец.
В мире братья мы с тобою:
Ты бесстрастною судьбою
Вверен мне от детских дней.
За тобой пойду я всюду,
Ты умрешь — я плакать буду
Над могилою твоей.
Не могу тебе сжать руку;
Усладить не в силах муку
И страдания любви;
Но я старый друг печали,
И меня, — как прежде звали,—
Одиночеством зови.