Константин Батюшков - Стихотворения (1809-1821)

Отсюда и та реформа в поэтическом языке, которую произвел Батюшков. Он показал путь к преодолению книжных риторических формул, господствовавших в поэзии XVIII в., формул, от которых не освободил поэзию и такой исключительно одаренный поэт, каким был Державин. Вместо тяжеловесных торжественных оборотов, изображавших возвышенное "парение", Батюшков нашел слова, которые были восприняты современниками как "язык сердца".

Так понималось творчество Батюшкова и его младшими современниками. Бестужев, выражавший в своих критических статьях мнение поэтов-декабристов, писал о Батюшкове: "С Жуковского и Батюшкова начинается новая школа нашей поэзии. Оба они постигли тайну величественного гармонического языка русского; оба покинули старинное право ломать смысл, рубить слова для меры и низать полубогатые рифмы".

Своевременность поэтической деятельности Батюшкова лучше всего доказывается усвоением его поэзии младшими его современниками. Элегия Батюшкова была ими подхвачена, разработана и развита. Непрерывная преемственность связывает Батюшкова с Пушкиным. Именно Пушкин осуществил и довершил то, что начал и не докончил Батюшков. Не случайным является то внимание, с которым следил за молодым Пушкиным Батюшков. Еще в 1815 году они познакомились, и Батюшков пытался отвратить Пушкина от слишком сильного увлечения мотивами эпикурейства, внушенными его же собственными стихами. То, что не могли сделать советы Батюшкова (Пушкин решил "остаться при своем"), то совершилось впоследствии само собой.

В первые годы пребывания Пушкина в лицее Батюшков был его любимым поэтом. Его он считал образцовым поэтом и стремился подражать ему в своих первых стихотворениях.

В дальнейшем Пушкин продолжал стремиться к той "гармонической точности, отличительной черте школы, основанной Жуковским и Батюшковым"...

Наиболее значительным вкладом Батюшкова в русскую литературу было создание русской элегии. Именно элегия была в центре внимания русских поэтов около 1820 г.

Развитие элегии в начале 20-х гг. показало, что Батюшков сделал на этом пути лишь первые шаги. В 1825 г., когда Батюшков уже закончил свой творческий путь, Пушкин писал о нем Рылееву: "Что касается Батюшкова, уважим в нем несчастия и несозревшие надежды". В это время Пушкин осознал уже не только неполноту элегий Батюшкова, но и ограниченность всего элегического направления в русской поэзии. В эти годы он и Баратынский уже искали новых путей в поэзии за пределами романтической элегии. Они уже иными глазами смотрели на кумиров вчерашнего дня, уважая в них только прошлое, тот вчерашний день, без которого не наступил бы новый день в поэзии, но который уже не вернется.

В 1830 г., или около этого времени, Пушкин, внимательно перечитывая "Опыты" Батюшкова, нанес на поля книги много замечаний. На этот раз замечания были довольно жестоки.

И однако, судя Батюшкова со всей строгостью, Пушкин нашел в "Опытах" много прекрасных стихов.

Таким образом, какая-то доля обаяния от поэзии Батюшкова осталась у Пушкина на всю жизнь. Это подтверждается хотя бы и тем, что до конца жизни Пушкина в его стихах проскальзывают явные или скрытые цитаты из элегий Батюшкова. И в самом деле, некоторое сродство дарований Батюшкова и Пушкина сохранилось на протяжении всего творческого пути Пушкина. Недаром Белинский утверждал, что "влияние Батюшкова на Пушкина виднее, чем влияние Жуковского. Это влияние особенно заметно в стихе, столь артистическом и художественном: не имея Батюшкова своим предшественником, Пушкин едва ли бы мог выработать себе такой стих". "Батюшков много и много способствовал тому, что Пушкин явился таким, каким явился действительно. Одной этой заслуги со стороны Батюшкова достаточно, чтобы имя его произносилось в истории русской литературы с любовью и уважением".

Б. Томашевский

ОПЫТЫ В СТИХАХ

Vade, sed incultus...

К ДРУЗЬЯМ

Вот список мой стихов,

Который дружеству быть может драгоценен.

Я добрым гением уверен,

Что в сем дедале рифм и слов

Недостает искусства:

Но дружество найдет мои, в замену, чувства,

Историю моих страстей,

Ума и сердца заблужденья;

Заботы, суеты, печали прежних дней,

И легкокрылы наслажденья;

Как в жизни падал, как вставал;

Как вовсе умирал для света;

Как снова мой челнок фортуне поверял...

И словом,весь журнал

Здесь дружество найдет беспечного поэта,

Найдет и молвит так:

"Наш друг был часто легковерен;

Был ветрен в Пафосе, на Пинде был чудак;