Андрей Дементьев - Избранное

Ты верни, судьба, мне прежний голос.
Ненависть вложи в мои слова.
Наша жизнь жестоко раскололась
На ворье и жертвы воровства.

Я забываюсь работой и музыкой.
Забываюсь от прошлых своих утрат.
Не хочу, чтобы жизнь
Стала улицей узенькой,
Откуда дороги нам нет назад.

Как на земле сейчас тревожно!
И все страшней день ото дня.
Не потому ль один и тот же
Кошмар преследует меня.
Как будто я смотрю в окошко,
Где, сажей в космосе пыля,
Как испеченная картошка,
Несется бывшая земля.

Нам Эйнштейн все объяснил толково,
Что не абсолютен результат.
И порою вежливое слово
Много хуже, чем привычный мат.

Богачам теперь у нас почет.
Нет авторитета выше денег.
Жизнь «крутых» размеренно течет
Без тревог, без боли и сомнений.
Под рукой счета, престижные посты.
Визы в паспортах – на всякий случай.
Кажется им с этой высоты
Вся Россия муравьиной кучей.

Если ты вдруг однажды уйдешь,
Не оставив надежды на чудо,
Я скажу себе грустно: «Ну, что ж…
Все прошло. Ничего не забуду…»

И в душе не останется зла.
Ни упреков, ни просьб, ни амбиций.
Ты моею богиней была.
А богиням лишь можно молиться.

ТВ в России – нудный сериал,
Сработанный из лоскутков рекламы.
Но кто-то в промежутках разбросал
И «Новости», и прочие программы.

Я стою у могилы Сергея Есенина.
И ромашки печально кладу на плиту.
Он любил их при жизни.
И рвал их рассеянно.
И воспел эту землю
В дождях и цвету.

Ты еще не можешь говорить.
И о жизни ничего не знаешь.
Спит в тебе мальчишеская прыть.
Неизвестно, кем ты в жизни станешь.
Как все дети, ты смешон и мил.
И, хотя еще так мало прожил,
Все ты в нашем доме изменил.
И, наверно, нас изменишь тоже.

Приватизировав экран,
Чиновник вышел в шоу-мены.
Но в этом был один изьян –
Не знал он в жажде славы меры.

Прошу прощенья у друзей
За нетерпимость и бестактность.
Умчалась юность, как газель.
Явилась старость, словно кактус.
Но я, как прежде, однолюб.
Влюбляюсь в день, который будет.
Прошу прощения на людях
За то, что в юности был глуп.
За то, что в старости зануден.

Я с женщинами спорить не могу.
Не потому, что все переиначат.
А потому, что лошадь на скаку
Не стоит останавливать…
Пусть скачет.

Пока мы боль чужую чувствуем,
Пока живет в нас сострадание,
Пока мечтаем мы и буйствуем, –
Есть нашей жизни оправдание.
Пока не знаем мы заранее,
Что совершим, что сможем вынести, –
Есть нашей жизни оправдание…
До первой лжи иль первой хитрости.

Мы вновь летим в чужую благодать.
В чужой язык, к чужим пейзажам.
Но вряд ли мы кому-то скажем,
И даже вида не покажем,
Как тяжело Россию покидать.

Три года мучений и счастья,
Три года любви и разлук.
Как хочется в дверь постучаться,
Увидеть восторг и испуг.

Не говорю тебе – «Прощай!»
Земля Христа, страна Давида.
Но есть во мне одна обида,
Одна безмерная печаль,
Что поздно я пришел сюда.
Что лишь на грани жизни долгой
Взошла во мне твоя Звезда,
Соединясь с зарей над Волгой.

Не знаю, сколько мне судьба отмерит,
Но если есть в запасе год,
Вернусь на озеро Киннерет,
Построю там библейский плот.

И уплыву на нем в легенду.
По той воде, где шел Христос.
И красоту возьму в аренду,
Ту, что увидеть довелось.