Александр Кушнер - Времена не выбирают…

Во сне такой и должен быть.

Но мы не спим, – в полузабвении

По снежной улице идем

С тобой в волшебном направлении,

Как будто, правда, спим вдвоем.

Обратясь к романтической ветке,

Поэтической ветке родной,

Столько раз ради трезвости меткой

Из упрямства отвергнутой мной,

Я сказал бы им, братьям горячим,

Как мне пусто и холодно тут!

Я не лью свои слезы, я прячу.

Дайте плащ поносить! Не дадут.

– Надо вовремя было из комнат

На корабль трехмачтовый взбегать,

Незаметною ролью и скромной

Не пленяться, обид не глотать,

Надо было не чашку и блюдце

И не скатерть любить на столе,

Надо было уйти, отвернуться

От всего, что любил на земле.

– Дорогие мои, не судите

Так же быстро, как я вас судил,

Восхищаясь безумством отплытий,

Бегств и яркостью ваших чернил,

Мне казалось, что мальчик в Сургуте

Или Вятке, где мглист небосвод,

Пусть он мной восхищаться не будет,

Повзрослеет – быть может, поймет.

– Надо было, высокого пыла

Не стесняясь, порвать эту сеть,

Выйти в ночь, где пылают светила,

Просиять в этой тьме и сгореть.

Ты же выбрал земные соцветья

И огонь белокрылый, дневной,

Так сиди ж, оставайся в ответе

За все слезы, весь ужас земной.

Поскольку я завел мобильный телефон, —

Не надо кабеля и проводов не надо, —

Ты позвонить бы мог, прервав загробный сон,

Мне из Венеции, пусть тихо, глуховато, —

Ни с чьим не спутаю твой голос: тот же он,

Что был, не правда ли, горячий голос брата.

По музе, городу, пускай не по судьбам,

Зато по времени, по отношенью к слову.

Ты рассказал бы мне, как ты скучаешь там,

Или не скучно там, и, отметя полову,

Точнее видят смысл, сочувствуют слезам.

Подводят лучшую, чем здесь, под жизнь основу?

Тогда мне незачем стараться: ты и так

Все знаешь в точности как есть, без искажений,

И недруг вздорный мой смешон тебе – дурак

С его нескладицей примет и подозрений,

И шепчешь издали мне: обмани, приляг,

Как я, на век, на два, на несколько мгновений.

Люди, кем-то замечено, делятся также на тех,

Кто кидается мяч, перепрыгнувший через ограду,

Игрокам перебросить за прутья, сквозь пихтовый мех,

Нетерпение их разделяя вполне и досаду,

И на тех, кто не станет за вещью бросаться чужой:

За перчаткой, упавшей из рук незнакомца, за шляпой…

Я не знаю, кто лучше, второй ли, с закрытой душой,

Погруженной в себя, или первый, готовый с растяпой

Разделить его промах: у первого, может быть, нет

Настоятельных мыслей, к себе приковавших вниманье,

Между тем как второй… Впрочем, кто его знает… На свет

Не рассмотришь ни ум, ни тоску, ни изъян в воспитанье.

Иисус к рыбакам Галилеи,

А не к римлянам, скажем, пришел

Во дворцы их, сады и аллеи:

Нищим духом видней ореол,

Да еще при полуденном свете,

И провинция ближе столиц

К небесам: только лодки да сети,

Да мельканье порывистых птиц.

А с другой стороны, неужели

Ни Овидий Его, ни Катулл

Не заметили б, не разглядели,

Если б Он к ним навстречу шагнул?

Не заметили б, не разглядели,

Не пошли, спотыкаясь, за Ним, —

Слишком громко им, может быть, пели

Музы, слава мешала, как дым.

Никому не уйти никуда от слепого рока.

Не дано докричаться с земли до ночных светил!

Все равно, интересно понять, что «Двенадцать» Блока

Подсознательно помнят Чуковского «Крокодил».

Как он там, в дневнике, записал: «Я сегодня гений»?

А сейчас приведу ряд примеров и совпадений.

Гуляет ветер. Порхает снег.

Идут двенадцать человек.

Через болота и пески

Идут звериные полки.

И счастлив Ваня, что пред ним

Враги рассеялись, как дым.

Пиф-паф! – и буйвол наутек.

За ним в испуге носорог.