Михаил Светлов - Стихотворения и поэмы

Допустим, ты замолкло, сердце,
И хоронить тебя пришли,—
Будь вместе с ними, чтоб вертеться
Вокруг своей родной земли.

С этой старой знакомой —
С неутомимой бессонницей —
Я встречаюсь опять,
Как встречался с буденновской
конницей,
Тишина угрожает мне вновь,
Словно миг перед взрывом,—
Буду верен себе
И навеки останусь счастливым.

Чем могу я, скажите, товарищи,
Быть недоволен?
Мне великое время
Звонило со всех колоколен.
Я доволен судьбой,
Только сердце всё мечется, мечется,
Только рук не хватает
Обнять мне мое человечество!

Юности своей я не отверг,
Нравится мне снова всё, что делаю,
Будто после дождичка в четверг
Расцвели сады оледенелые.

Если жив я, и любовь жива!
Для тебя, единственная, ласковая,
Я нашел хорошие слова,
Лучшие из словарей вытаскивая…

Не так легко сравнение найдешь,
Твои глаза в стихотворенье просятся,
Как голубые ведрышки, несешь
Ты их на коромысле переносицы.

Я повторить вовеки не смогу
Твои слова, горячие и близкие,—
Ведь речь твоя способна и в пургу
Всех журавлей призвать в поля российские,

Я всех людей могу богаче быть,
Нет у меня, поверь, на бедность жалобы,
И, чтоб тебе вселенную купить,
Мне, может быть, копейки не хватало бы…

Мне много жить и пережить пришлось,
Но я тебе заносчиво и молодо,
Как связку хвороста, мечты свои принес —
Зажги костер, погрейся, очень холодно…

Снежинки летят — одиночки,
И в свете холодной зари
Вздымаются снежные кочки,
Как маленькие монастыри.

Печальна их участь — их скоро
Безбожьем пурги занесет,
И лыжниц помчится в просторы
Неверующий народ.

И девушкой из учрежденья,
Ткачихою из Яхромы
Отмечено будет рожденье
Большой, настоящей зимы.

А так это — лед или наледь?
Поди разберись, не поймешь.
Не рано ль еще просигналить —
Призвать на катки молодежь?
Земли остывающей тело
Достаточно ль оледенело?

Быть может, безмолвье немое,
Осыпавшиеся леса —
Меж осенью и зимою
Ничейная полоса?

Морозец и хлипкий и слабый,
Шуметь рановато, пока
Детишками снежные бабы
Не взяты еще за бока.

Давай у прохожего спросим,
Полюбопытствуем мы:
— Так что это — поздняя осень
Или начало зимы?

Я чувствую внове и внове,
Что точно всего не учесть —
Меж детством и первой любовью
Всегда расстояние есть.

Посветлело в небе. Утро скоро.
С ямщиком беседуют шоферы.

«Времечко мое уж миновало…
Льва Толстого я возил, бывало,
И в моих санях в дороге дальней
Старичок качался гениальный…»

«Пушкина возил?» —
«Возил, еще бы!..
Тьма бессовестная, снежные сугробы,
Вот уже видна опушка леса
Перед самой пулею Дантеса…»

«А царя возил?» —
«Давно привык!
Вся Россия видела когда-то —
Впереди сидит лихой ямщик,
Позади трясется император…»

«Ты, ямщик, в романсах знаменит…»
Им ямщик «спасибо» говорит,
Он поднялся, кланяется он
На четыре стороны поклон.

Он заплакал горькими слезами,
И шоферы грязными платками,
Уважая прежние века,
Утирают слезы ямщика.

Шляется простудная погода,
В сто обхватов виснут облака…
Четверо людей мужского рода
До дому довозят ямщика.

И в ночи и темной и безликой
Слушают прилежно вчетвером —
Старость надрывается от крика,
Вызывает юности паром…

Ловкий, лакированный, играючи
Мчит автомобиль во всей красе,
Химиками выдуманный каучук
Катится по главному шоссе…

Слышу я сквозь времени просторы,
Дальний правнук у отца спросил:
«Жил-был на земле народ — шоферы,
Что за песни пел? Кого возил?»

Нет, все листья не облетели,
Может, жизнь потому хороша,
Что живет в моем старом теле
Понимающая душа.

Понимаю и принимаю
И ребенка и старика,
К человечеству приближаю
То, что видно издалека.

Вижу всё — и морей просторы,
И болотную вижу гать,
Вижу — мальчики через заборы
Лезут яблоки воровать.