Дмитрий Медведев - Черчилль - быть лидером

Штабисты тщательным образом изучили несколько сценариев развития событий. В итоге они пришли к выводу, что «в руках Германии сосредоточено большинство козырей». Однако «настоящей проверкой должен стать боевой дух и моральная стойкость наших военных и гражданского населения. Смогут ли они перевесить численное превосходство противника и лучшую материальную обеспеченность его армии? Мы считаем, что смогут» [724] .

На следующий день отчет был рассмотрен на заседании военного кабинета. После длительного обсуждения, во сколько раз люфтваффе превосходит по своей численности Королевские ВВС, политики согласились с мнением военных – настрой британцев сражаться будет ключевым фактором [725] .

Для Черчилля решение продолжать борьбу сформировалось окончательно. Во время последующих заседаний ему удалось склонить остальных членов кабинета принять его точку зрения. Затем, посредством радиовыступлений и бесконечных поездок по городам, он попытался передать соответствующий настрой широким массам населения. А в том, что у Черчилля хватит решимости вдохновить на борьбу других, сомневаться не приходилось. «Я не из тех, кого надо подгонять, я сам кого хотите подгоню», – говорил британский премьер [726] .

«Уинстон неукротим, – восхищался им Джон Колвилл. – Мне кажется, если нацисты завоюют Францию и Англию, он лично отправится в бой с отрядом добровольцев» [727] .

Черчилля не смутил бы тот факт, что этот бой может стать для него последним. В своем единственном романе «Саврола» он писал:

«Очень часто случается, когда человек убежден, что пришло время умереть, стремление вести себя благородно, с чувством собственного достоинства покинуть этот мир становится преобладающим» [728] .

Разумеется, Черчилль не готовился к смерти, хотя, учитывая критичность положения, такой возможности не исключал. Своему близкому окружению он признавался летом 1940 года, что руководство Великобританией не проживет и трех месяцев [729] . А пока он продолжал делать все возможное, чтобы организовать сопротивление.

В те дни хозяин Даунинг-стрит все чаще вспоминал слова Господа Моисею:

«Нет ничего, что человек бы не смог сделать, если он хочет это сделать и прилагает к этому достаточно усилий. Человек – венец бытия. Все действия и события являются результатом его несгибаемой воли, которая является Моей волей» [730] .

Когда Черчилля спрашивали, как он собирается противостоять вторжению, он отвечал, что лично побеспокоится о том, чтобы «как можно больше немцев утонуло по пути, а затем мы будем бить по голове доплывших» [731] . Но что же будет, если немцы все-таки высадятся на берег? «Бойня с обеих сторон будет беспощадной и продолжительной, – отвечал премьер. – Они постараются навести на нас ужас, нам же придется стоять до последнего. Я выступлю с девизом: „Вы всегда сможете взять одного немца с собой“. Это будет время, когда и жить, и умереть – одинаково хорошо» [732] .

К другим резким мерам можно отнести заявление Черчилля о том, что, в отличие от Парижа, Лондон не будет открытым городом.

«Мы будем сражаться за каждый дюйм, – заявил он, – мы будем биться на каждой улице. Лондон поглотит в себя огромную армию противника» [733] .

Еще одним экстраординарным шагом стало предложение британского премьера отправить, в случае вторжения, в бой всех граждан, включая женщин [734] [735] [736] .

Пытаясь передать частичку своего настроя на победу, он требует от военачальников полной от дачи.

«Сражаться до последней капли крови, – настаивал он в одной из телеграмм в 1942 году. – Командиры и старшие офицеры должны идти в бой и, если придется, гибнуть вместе с войсками. Никакой пощады к проявлению слабости, какую бы форму она ни принимала. Учитывая, с каким остервенением сражаются русские и американцы, на кону стоит репутация нашей страны и нашей нации» [737] .