Джон Элиот - Сверхдостижения. Работая меньше, добивайтесь большего

Если же вы «убиваетесь» на работе ради прибавки к зарплате, похвалы босса или благосклонности молодой симпатичной коллеги, это говорит не о преданности делу, а скорее о неуверенности в себе. (Люди, уверенные в себе, отличаются высокой мотивацией, а вовсе не наоборот!) Каждодневный каторжный труд не вдохновит на сверхдостижения, как не принесут Пулитцеровскую премию ежедневные упражнения в каллиграфии. Если секрет успеха кроется в тяжкой каждодневной работе в ущерб семье, здоровью и личной жизни, тогда почему же вы, честный трудяга, так и остаетесь «рядовым пехотинцем» трудового фронта и ни на йоту не продвинулись вверх? Запомните: быть выдающимся исполнителем не означает затыкать собой все дыры.

Положением самой могущественной и богатой мировой державы Америка во многом обязана протестантской трудовой этике, которая провозглашала трудолюбие высшей добродетелью, а финансовый успех – не целью, а условием божественного благословения. Первых колонистов вдохновляли огромные возможности Америки, такие же бескрайние, как просторы девственных плодородных прерий. Миллионы европейских мигрантов быстро поняли, что в Новом Свете благодаря упорному труду каждый может осуществить свою мечту – подняться до уровня среднего класса, тогда как в перенаселенной Европе у бедняков не было ни единого шанса вырваться из нищей доли. Предприимчивость и добросовестность в американском обществе стали первыми добродетелями. «Бог помогает тем, кто сам себе помогает», – писал Бенджамин Франклин в популярном ежегоднике Poor Richard's Almanac (альманах «Бедный Ричард») – по сути, первом национальном бестселлере по самопомощи. Этот урок сам Франклин усвоил еще в детстве от своего отца, эмигранта из Англии, который зарабатывал на жизнь изготовлением свечей. Недаром в качестве эпитафии на могиле отца Франклин начертал: «Усердие – его призвание».

С тех давних пор Америка превозносит трудолюбие как добродетель, которая помогла освоить новые земли, построить железные дороги, создать самую мощную в мире экономику, а заодно и породить богатейших промышленных магнатов. Но времена меняются, и в начале 1990-х гг. 20-летние компьютерные гении шутя делали миллиарды не столько за счет трудолюбия, сколько за счет диковинного устройства своих мозгов. Америка вдруг усомнилась, что труд в режиме «24/7» открывает путь к великому финансовому успеху.

Но после оглушительного краха доткомов [10]трудолюбие в качестве одной из главных корпоративных добродетелей восстановило свои пошатнувшиеся позиции. Пора быстрых денег кончилась, и к успеху снова приходится карабкаться как раньше: упорным трудом и забвением себя ради работы. В американских корпорациях и по сей день считают, что двухнедельного отпуска вполне достаточно, а большего могут желать лишь лентяи да изнеженные европейцы (во Франции, например, годовой отпуск составляет четыре недели, а в Норвегии – все восемь!). С этим согласны и специалисты по трудовым ресурсам, которые выдвигают в качестве решающего доказательства гигантские размеры американского ВВП. Рядовые американцы столь уверились в этом, что теперь гордятся неиспользованным отпуском! Идея тяжкого труда, якобы открывающего все двери, настолько укоренилась, что американское общество благоволит неудачникам, конечно, если они трудились, не жалея сил. Считается, что беднягам просто не повезло.

На самом деле даже честный беззаветный труд не извиняет неудач и провалов. Может, протестантская трудовая этика и помогла создать великую нацию и великую державу, но сегодня тем, кто грезит о небывалом успехе, пора бы пересмотреть свои взгляды на «преданность делу» и понять, что это не означает «пахать как вол». Высшее профессиональное мастерство одним только тяжким трудом, одной усидчивостью не дается, оно предполагает и некий элемент творчества. Сам я убедился в этом еще в молодости, когда в летнем студенческом лагере Дартмута от нечего делать записался в студию ваяния – благо занятиями нас не нагружали, и атмосфера была скорее вольная и творческая, нежели строго-учебная. И хотя я занимался в студии больше времени, чем мои однокашники, моя итоговая оценка была всего лишь «хорошо», хотя я рассчитывал на «отлично». Преподаватель, который знал, что параллельно я тренируюсь в бейсбольной секции, заметил мне: «Даже если набить руку на подаче, это еще не гарантия, что выиграешь больше матчей».