Энди Бойнтон - Виртуозные команды. Команды, которые изменили мир

Вместо традиционного разделения сцены на четыре сектора балдахином или шторами Смит предложил создать «плавную, кинематографическую смену сцен, чего еще никогда не делали в бродвейских мюзиклах… Джерри Роббинс поддержал сценическую концепцию Оливера: актеры должны были не только подниматься на сцену и сходить с нее, но и двигаться вместе с декорациями как с составной частью некоего сложного танца» [33] Garebian, op. cit. . И Смит, и остальные члены команды продолжали экспериментировать с оформлением сцены, подталкивая друг друга к смелым решениям. Смит предлагал сделать сцену более кинематографической, а не «условной», а Роббинс поощрял его оригинальные затеи. В конце концов, обмен идеями между Смитом и другими членами команды стал яркой иллюстрацией «авантюрного духа, который пронизывает все шоу» [34] Vaill, op. cit., August 2004. .

Управленческий стиль Роббинса был требовательным и жестким. Будучи абсолютным перфекционистом, он заставлял свою труппу работать так же много, как и он сам, предъявляя к ним жесточайшие требования как к молодым и неопытным. Члены команды часто рыдали от его непредсказуемых обвинений. «Малейшая ошибка в танце, движении или слове – и лучше бы вам совсем не родиться, – вспоминала Лоуренс. – Почти ежедневно Джерри выбирал себе “жертву” для критики – на весь день!» [35] Garebian, op. cit., p. 112. Керт рассказывал: «Если вы подниметесь на сцену и не изобразите в точности то, что он хочет…, он вас уничтожит. Люди говорили, что мы марионетки в его руках» [36] Garebian, op. cit., p. 111. . Не удивительно, что один из его бывших сотрудников заметил: «Я не боюсь попасть в ад после смерти, потому что я работал с Джерри Роббинсом» [37] Lawrence, op. cit. . В то же время актер Джек Клагмэн (Jack Klugman) отзывался о Джерри как о «единственном гении, с которым ему довелось поработать. Если бы он сказал мне выпрыгнуть из окна, я бы с радостью так и сделал» [38] Lawrence, op. cit., p. 272. . Казалось, ничто не могло остановить или смягчить его. Например, во время репетиций сцены, в которой Тони признается Марии в убийстве ее брата, Лоуренс было велено яростно бить Керта в грудь изо всех сил. Они часами репетировали эту сцену. Наконец, когда врач осмотрел Керта, которого мучили боли в груди, он предупредил его, что это может плохо кончиться для его легких. Когда Роббинсу сообщили, что это «избиение» придется прекратить, он в ответ ворчливо посоветовал Лоуренс: «Бей его в голову – там ты ничего не повредишь» [39] Garebian, op. cit., p. 113. . Однажды на репетиции Лоуренс упала навзничь после прыжка; когда она с трудом поднялась на ноги, Роббинс приказал ей прыгнуть еще раз – и на этот раз, добавил он с сарказмом, с «ловцами Марии» наготове [40] Garebian, op. cit., p. 113. . Тем не менее, Роббинсу удалось добиться от труппы такого мастерства, которого они сами от себя не ожидали. Лоуренс рассказывает:

«Это был его “modus operandi” (способ действия. Прим. пер.): ругать и унижать нас до злости, чтобы мы доказали ему его неправоту, прыгая выше, вращаясь быстрее или сильнее ударяя друг друга во время драки. Он вызывал у нас страх и ненависть – иногда и то, и другое вместе. Но в результате мы почувствовали в себе потенциал, о котором иначе никогда бы не узнали» [41] Garebian, op. cit., p. 114. .

Художник-декоратор Оливер Смит так высказался о Роббинсе:

«Он живет своей работой. Эта работа и есть Джерри Роббинс. Возможно, он кажется жестоким, но не в этом его цель. Он гораздо больше занят своей работой, чем человеческими отношениями» [42] Lawrence, op. cit., p. 85. .

Более того, когда танцоры превосходили самих себя, это вдохновляло Роббинса. «Танцоры оказывают на меня влияние, – признавался он. – Я смотрю, как они движутся, и это стимулирует мое собственное творческое мышление» [43] Garebian, op. cit., p. 119. . Так, Роббинс предоставил труппе свободу в интерпретации многих хореографических моментов, позволяя им импровизировать (в определенных рамках) на сцене.

Проект в целом оказался очень тяжелым для всей команды. Кэрол Лоуренс вспоминает, что четверо руководителей, казалось, работали круглосуточно. Бернштейн в своих дневниках признается в невероятной усталости, но также признает: «Этот мюзикл стал моим ребенком…, способным вырасти в нечто особенное». Во время работы было множество споров, но в итоге, как вспоминает Бернштейн, «нам было легко сотрудничать…, как будто мы вчетвером писали один и тот же сценарий» [44] Leonard Bernstein: Reaching for the Note, 1998. Video. USA: Educational Broadcasting Corporation. .