Владимир Пономаренко - Профессия – психолог труда

С позиции антропогенеза этот феномен можно расценить как реализацию эволюционного механизма отклика на космический импульс. Приведенные наблюдения наводят на мысль, что «человек летающий» впитывает космическую энергию, становясь естественным экстрасенсом, распространяя вокруг себя частицы поля Вселенной.

В свете сказанного можно сформулировать более высокий уровень обобщения, касающийся проблемы безопасности полета как безопасности жизни вообще в ее телесном и духовном измерении. Речь идет о том, что исследование безопасности жизни летчика может стать интеллектуальным мостом для создания общей концепции безопасности на планете Земля. И начинать, видимо, надо с разработки концепции языка духовного общения, с понимания идеи назначения человека как духовной силы, противодействующей злу. Сегодня это крайне важно, ибо даже среди летного состава все меньше и меньше сохраняется отношение к полету как к смыслу жизни. Коммерция, конъюнктура, снижение ценности самого полета, неуважение к духу авиации приводит к обесцениванию всеобщего человеческого в летческом «Я». А ведь жизнь показывает, что человек безнравственный во зле менее опасен, чем тот, кто свою мораль употребил во зло. Нет большего греха для летчика, чем превратить небо в средство и цель личной наживы, сделав из этого не только средство, но и цель. Если дело пойдет так и дальше, то от авиации останется лишь ощущение «транспорта», но только опасного и малоприятного. Горько об этом писать, еще горше думать. Особую надежду возлагаю все же на ту часть летнего состава, которая не предала Небо. И поэтому, опираясь на лучшее, что есть в духе летчика, продолжаю развивать мысль о безопасности рода человеческого. Речь идет о создании теории духовной генерации высших целей человечества.

Если мы, психологи, хотим развивать идеи добра, то должны свои теории подпитывать здравым смыслом и сверять с ним. Психологии предстоит еще исследовать дух человеческий как исток развития земной жизни и ее ценностей. Дух – это жизненная сила, но не для власти над другими, Дух – это сила характера с целью смирения своего «Я», дух – это высокое достоинство, хотя и готовое к покаянию. Так постепенно мы научно углубимся в субъективный мир человека.

В качестве примера психологического объекта субъективного мира рассмотрим феномен покаяния. Я как психолог-практик представляю покаяние таким образом. Покаяние – это духовный процесс страдания, когда сотканное из совести твое «Я» покинуло тебя, но осталась истерзанная душа, жаждущая подняться к своему «Я» и слиться с ним. Возможно, в этот момент и рождается Бог в человеке. Покаяние есть психологический процесс, ибо душа к нему стремится через осознание, через осмысление своего греха. Видимо, есть зерно истины в призыве святого Павла: «Преобразуйтесь обновлением ума вашего, заботьтесь иметь Бога в разуме».

Особенность человеческого духа в том, что он связывает нас с тем состоянием, которое приходит к нам и которое назовем вселенским сознанием. В этом направлении теория объективного образа субъективного мира человека может дать положительный результат, и сегодня познание закономерностей связи индивидуального сознания со вселенским как ноосферного механизма вечного течения живого, того, что было, есть и будет. Эта задача не только научно-познавательная, но и практическая, ибо от ее решения зависит судьба создания совершенно нового языка, языка сознания, с помощью которого люди обретут дар понимания не конца жизни, а ее вечности.

Видимо, нам следует подумать о неком новом качестве памяти как хранительнице Времени. Это подведет нас к новому взгляду на саму субстанцию прошедшеговремени. Прошедшее, спрессованное в памяти, выступает как связь бытийного сознания отдельной личности со всем человечеством. Видимо, мы подходим к овладению языком осознания памяти как ключа к разгадке времени. Язык сознания – это одновременно способ подключения к биоэнергии Высшего Разума. Кто знает, возможно, создав новый язык сознания, психологии как науке удастся разработать способ длительного поддержания в душе человека общевселенского Добра, потенциал которого выше потенциала зла. Безусловно, Зло не уничтожить, ибо оно, кроме всего прочего, несет в себе дифференциальный признак Добра. Поэтому роль Добра, по мнению просвещенных мыслителей, не столько в борьбе со злом, сколько в ограничении зоны действия зла.