Дмитрий Григорьев - Диджитализм

Если мы сравним Европу и Центральную часть России, вдоль линии Транссибирской Магистрали, вдоль Волги и Каспийского Моря до Кавказских Гор, мы увидим что даже эта часть России значительно больше, чем Европа. При этом в Европе проживает более 500 миллионов жителей, в то время как в России проживает к 2022 году по разным данным от 143 до 147 миллионов человек. Взять хотя бы Францию в ней проживает, около 65 миллионов граждан это более третьей части количества жителей России, при этом Франция сравнима по размеру с Краснодарским Краем. И это только Франция.

Как видим, Европа испытывает, серьезные проблемы с перенаселением, поэтому европейская политика и продвигаемые ей культурные ценности являются осознанной социальной практикой – направленной на ограничение рождаемости.

Проблему старения большей части населения они решают за счет привлечения молодых специалистов из постиндустриальных социально-недоразвитых восточноевропейских стран близких им как генетически, так и ментально, таких как Россия, Украина, Белоруссия, Прибалтика и так далее. При этом Европа получает дополнительную выгоду. При такой политике им не приходится финансово вкладываться во взросление этих людей, их воспитание и образование, поэтому они могут направить высвободившиеся средства с их же налогов, к примеру, на обеспечение высоким уровнем жизни своих пенсионеров.

Отток специалистов в развитые государства дополнительно усугубляет демографические и социальные проблемы в постиндустриальных странах не сумевших обеспечить своему народу достойный уровень жизни.

Таким образом, напрашивается вывод:

Единственным шансом для России выжить в будущем оставаясь сверхдержавой, является главный принцип хозяйствования современного постиндустриального общества, а именно – экономический рост, который не возможен без осознанной социально-экономической стратегии на ближайшее будущее.

За короткий за короткий 30-ти летний срок после распада СССР индустриальная Россия не сумевшая перестроить и вписать свою экономику в новых цифровых реалиях оказалась сырьевой "колонией" мирового рынка – в то время как Китай сделал небывалый доселе технологический рывок. Настолько внезапный, что западные страны, почивавшие на лаврах победителя "Холодной Войны" упустив момент, заговорили о технологическом сдерживании нового мирового лидера.

Причиной столь резких перемен баланса сил в мировой экономике и политике стало несколько одновременно наложенных друг на друга фактора. Отсутствие у России понимания новых тенденций и прогрессивных сил, расслабленность Запада после идеологической победы над СССР, смена парадигмы КПК Китая – которая сумела подкупить дешевой рабочей силой Западный бизнес, и перенести в страну современное производство.

В связи с тем, что для создания успешной стратегии развития для России на ближайшее столетие необходимы конкретные данные – то пример резкого технологического скачка Китая и пример, США с середины 19-го века до середины 20-го рассмотренный в первой части этой книги – стоит рассмотреть подробнее. Выделяя те моменты, что можно адаптировать для применения в условиях постсоветского периода и отбросить те, что нельзя.

В первую очередь, что бросается в глаза? США становились сверхдержавой в течение длительного времени, и остаются ей, по сей день. Китай сделал рывок за очень короткий срок, превратившись из аграрной доиндустриальной страны в цифрового гиганта. По сути, Китай перескочил через индустриальный период сразу в цифровой став одним из лидеров Начального Периода Диджитализма.

У этой стратегии есть свои плюсы и минусы, которые с учетом индивидуализированной власти в стране могут так же в течение короткого времени превратить Китай в деградирующий постиндустриальный край вроде постсоветского пространства, стоит его последующим правителям потерять драйв и попытаться законсервировать достигнутое, как это сделал СССР.

Тем боле нестабильность Китая является его историческим бичом. Как и бичом России, где власть так же слишком персонализирована. А рывок Китая как две капли воды напоминает рывок СССР в период с 30-х годов 20-го века по 60-е, когда страна уже к середине 70-х годов прошлого века стала явно и технологически и идеологически отставать от Запада, развалившись к началу 90-х.

Западная модель США, предусмотрительно учитывая недостатки индивидуального правления, создала горизонтальную структуру, основанную на самоуправлении на местах и демократических принципах структуры власти – не позволяющих индивидууму у руля сменить стратегию, заложенную при основании государства. И этому так же способствуют исторически сложившиеся в Европе взаимоотношения между европейскими странами и между европейской властью и народом. То есть все демократические принципы европейско-американской модели написаны кровью их монархов и элит.