Владимир Тараненко: История лица. Мастерская физиогномического психоанализа

Приступим к практической части мастерской физиогномического психоанализа. Итак, какие же психологические характеристики дает нам выраженная длинноголовость индивида? Заметьте, мы говорим о явно типичном долихоцефале. То есть, о том случае, когда вы уверенно можете констатировать: «этот человек – длинноголовый». Промежуточный тип, наиболее сложный для диагностического психоанализа, мы оставим напоследок.

В практической психодиагностике важно не только отыскать скрытые, но задействованные в структуре индивида его уникальные психологические качества, однако не менее значимо не приписать ничего лишнего. Иначе говоря, не занимайтесь личностной проекцией, то бишь сбрасыванием собственных комплексов на тех, кто попался под руку, и второе – не экстраполируйте без надобности диагностических правил и тенденций. Не развивайте столь легко и рьяно логическую тезу, потому что реальный психологический портрет может оказаться лишь неразвившимся намеком того, на что вы так уповали в своем итоговом заключении. Попытаемся далее продемонстрировать несколько переработанное правило схоласта Оккама «не умножай сущности без надобности» в нашем психодиагностическом варианте: «не добавь лишнего».

Итак, длинноголовые индивидуумы. Что мы можем сразу в них отметить, так это факт «продольной вытянутости» лица. Это значит, что лобная часть лица далеко отставлена от челюсти. Пожалуй вот и все. Но вот психологическая характеристика данной анатомической особенности окажется куда более подробной и интересной.

Начнем с того, что выраженная длинноголовость снижает психологические адаптивные способности. Иначе говоря, приспособляемость к внешней среде хуже у более длинноголовых индивидов. Как ни парадоксально, но именно в этом их сила. Вместо адаптации, такие субъекты предпочитают активную переделку окружающего их мира под свою копирку. Может потому в среде мирового топ бизнеса так много явно длинноголовых людей. Переделывать что-то своим волением – что может быть для них более соблазнительным.

Второе доминирующее качество длинноголовых – установочность. Не только в мышлении, но и в более широком психологическом плане. Обратная связь у них также работает избирательно, усиливая положительные моменты и ослабляя негативные сигналы. Что в конечном счете приводит к излишней самоуверенности и амбициозности. При пониженной адаптивности, это скорее выигрыш, нежели минус. Вам будет весьма сложно переубедить в чем-то «длинноголового», но уж если он уверовал в некую парадигму, то с истовой силой новообращенного адепта.

Вообще, длинноголовые индивидуумы куда более системны и методичны. Ну а избранному методу изменяют, понятно, крайне редко. Это, одновременно, их и сильная, и слабая стороны. Убежденность всегда придает сил даже в безысходных ситуациях, но вряд ли способствует поиску более благоприятных альтернатив или ситуационных компромиссов. Добавим к этому еще выраженную способность к абстрагированию, и, в целом, к отвлеченному стилю не только мышления, но и восприятия. Вообще-то сам по себе, системный метод уже есть не что иное, как абстракция на практике. Зачастую ее именуют научным методом и формой «чистого познания». К слову, философы и схоласты, были и есть чаще всего выраженно длинноголовыми людьми. Науку, если она не суть экспериментальная и прикладная, продвигают точно такие же физиогномические типажи.

Долгосрочное планирование весьма характерно для них. А уж построение всяческих «виртуальных замков» – тем более. Далеко разнесенные друг от друга лобная часть и челюсть позволяют такому индивиду действовать весьма волюнтаристски, т. е. по заранее намеченной программе, но с явными импульсивными «вывертами». Сей феномен, видимо, объясняется эффектом слегка «испорченного телефона» между взаимной согласованностью работы челюсти и мозга. В общем то, свойство целостного, гармонического и слаженного реагирования и последующего действия у длинноголовых оказывается несколько рассогласованным. Временами их поведение носит некий намек на шизоидность. Такие люди не здесь и теперь, а где-то постоянно пребывают внутри своей собственной системы. И всегда на «выходе» чаще всего пребывает что-то одно.