А. Пищелко - Реадаптация и ресоциализация

Ребенок, с которым родители в течение долгого времени обращались грубо и жестоко, от первой установки (Ты +) переходит на третью, или криминальную: я – хороший, вы – плохие.

Предположительно, вывод о своем благополучии малыш делает в результате самоласкания. Маленькая личность успокаивает, излечивает свои болезненные ушибы и раны, причиняемые обычно малышу в процессе «воспитания». Это внутренняя атака «забитого ребенка», которая позднее проявится во вне.

Каждый, кто ломал кости или имел массивные синяки с порванной кожей, знаком с этой болью. Общим для всех жестоко избиваемых детей являются очень болезненные повреждения, раны, сломанные ребра, отбитые почки и разбитые скулы. Каково ребенку, начинающему ходить, чувствовать при каждом вздохе или движении мучения, о которых он даже не может рассказать: каким способом выплакать, избавиться от части болезненных переживаний, обретя поддержку, сочувствие или защиту? Поэтому маленький человек учится утешать себя сам. Он успокаивает боль и «зализывает раны», испытывая ощущение теплоты к самому себе, и это средство по улучшению самочувствия резко контрастирует с острой болью, только что им испытанной. Это словами можно выразить так: «Со мной будет все в порядке, если вы оставите меня одного. Я сам пожалею себя и осознаю свое благополучие! У вас неблагополучно!» История ранних лет жизни многих преступных психопатов, придерживающихся этой установки, содержит этот вид грубых физических злоупотреблений.

Так маленькой личностью переживается жестокость, но так же пережито и выживание. То, что случилось, может повториться снова: «Я выжил, я выживу снова». Он не сдается. Когда он подрастает, то начинает возвращать удары: он видел грубость и знает, как быть грубым. У него также есть позволение на жестокость в его комплексе Родителя. Ненависть поддерживает его, хотя он может научиться скрывать ее под маской рассчитанной учтивости. Кэрил Чессмэн сказал: «Нет ничего, что бы так поддерживало вас, как ненависть, лучше быть кем угодно, чем испытывать страх».

Для такого ребенка установка (Я +, Ты—) спасительна. Трагедией для него самого и общества является то, что он идет через жизнь, отказываясь заглянуть внутрь. Он не способен объективно видеть свою собственную роль в том, что с ним случается. Это всегда «их вина», все «из-за них». Этой позиции придерживаются неисправимые преступники; лица «без стыда и совести», убежденные в собственной непогрешимости независимо от того, что они делают, и в том, что вся вина в любом случае лежит на других. Это условие, которое в какое-то время можно отнести к «нравственной имбецильности (= тупоумие)», является фактически условием, при котором личность блокирует ввод любой информации о чьем-либо благополучии и о каком-либо своем неблагополучии. По этой причине лечение – очень трудная задача, так как терапевт неблагополучен заодно со всеми остальными.

Это позиция людей, которые чувствуют себя обманутыми или преследуемыми и поэтому обманывают и преследуют других. Аферисты и преступники, упрекающие других в своих ошибках, часто имеют эту позицию, принимающую форму параноидного поведения.

Подобная точка зрения на мир подходит для ситуации, когда надо избавиться от кого-нибудь. Человек с этой позицией чаще всего изображает себя опозоренным, причем иногда развлекаясь, иногда играя всерьез. Эти люди обычно издеваются над своими супругами, сдают своих детей в детские дома и интернаты для трудных подростков, гонят от себя друзей и близких людей. Это они затевают крестовые походы, войны или собираются в группы, чтобы искать пороки у своих реальных или воображаемых противников. Это позиция превосходства: в худшем случае – убийцы, в лучшем – непрошеного советчика, который лезет помочь «неблагодарным» людям в том, в чем они вовсе не нуждаются и совсем не ищут его помощи. В большинстве случаев это позиция серой посредственности, желающей демонстративно корчить из себя величие.

У относительно здоровых людей подобная установка может приводить к выбору определенных профессий, таких как миссионер или окружной прокурор; поскольку они предназначены для устранения всякой «порочности», то эти люди здесь обретают способность социально приемлемо реализовать себя. У менее здоровых выбором может стать устранение вполне конкретных людей для того, чтобы избавиться от «паскудных» претензий или ответственности, которые они связывают с этими лицами.