Фридрих Карл фон Савиньи - Обязательственное право

Определенный нами характер рассматриваемых действий выступает еще ярче при сравнении их с сервитутами. Обязательство ограничивает естественную свободу лица, сервитут – естественную свободу собственности. Но и существование сервитутов также ограничивается узкими пределами, чтобы не отягощать собственность без нужды неосновательным произволом частных лиц. Пределы состоят частью в продолжительности права, как при личных сервитутах [27] L. 3, § 2; L. 56 de usufructu (7. 1). Ср. System, т. I, § 56, d. , частью – в объеме самого права, которое, по отношению к поземельным сервитутам, допускается только в том случае, когда осуществление его приносит соседнему землевладельцу выгоду через посредство его недвижимой собственности, а не чисто личную [28] L. 8 pr. de serv. (8. 1). L. 4, 5, 6. de serv. pr. rust. (8. 3). .

В обоих случаях в основании лежит тот общий принцип, что ограничение естественной свободы (лица или собственности) должно быть допускаемо и охраняемо юридическими институтами не свыше действительных потребностей гражданского оборота. Этим же принципом объясняется изречение римского юриста, что при сомнении следует поддерживать прекращение обязательства и отрицать его существование [29] L. 47 de O. et A. (44. 7):…Ubi obligando quaeritur, propensiores esse debere nos, si habeamus occasionem, ad negandum. Ubi de liberando, ex diverso, ut facilior sis ad liberationem. Ср. также L. 125 de R. J. (50. 17). Практическое применение этого принципа встретится нам впоследствии во многих случаях, между прочим в § 19. Далее в вопросе о приобретении обязательств через посторонних лиц. . Справедливость этого, по-видимому, одностороннего изречения подтверждается с чисто практической точки зрения тем, что веритель (истец), как сторона нападающая, имеет громадное преимущество перед своим противником в том отношении, что от него зависит приблизить или отдалить момент предъявления иска, смотря по тому, когда ему это полезно, а противнику его вредно. Это важное практическое соображение было уже рассмотрено при изложении института исковой давности (System, т. 5, стр. 271).

Далее, обязательственные действия были охарактеризованы выделенными (ausscheidend) из собственной свободы обязавшегося лица. С этой точки зрения существо обязательства представляется превращением действий, бывших случайными и возможными событиями, в необходимые и известные. Да и вся цель обязательств состоит в обеспечении за верителем возможности с уверенностью рассчитывать на наступление этих событий.

Но только те действия могут быть предметом обязательств, которые способны выражаться во внешней форме, становясь таким образом, подобно вещам, в подчинение чужой воле; предполагается еще, что действия эти имеют имущественную ценность или способны к денежной оценке [30] L. 9, § 2. de statulib. (40. 7) «… еа еnim in obligatione consistere, quae pecunia lui praestarique possunt…». Сp. System, т. 1, § 56, стр. 369, 377. . Например, можно представить себе соглашение нескольких лиц составлять правильные собрания с целью усовершенствования в науках и искусствах. Хоть это соглашение и способно облечься во внешнюю форму договора, но из него не может возникнуть обязательства к условленной деятельности.

Действие, составляющее предмет обязательства, обозначается еще несколькими специальными выражениями. Оно называется то удовлетворением (Leistung), то исполнением (Erfüllung). Первое выражение обозначает преимущественно обязательственную деятельность должника; второе главным образом – результат, долженствующий произойти из обязательства, результат, необходимость и несомненность которого и составляет цель обязательства.

Изложенное юридическое отношение между двумя лицами, где одно лицо представляется отчасти не свободным, обозначается римским техническим выражением obligatio [31] Pr. J. de oblig. (3. 13), «obligatio est juris vinculum, quo necessitate adstringimur alicujus solvendae rei». L. 3, pr. de O. et A. (44. 7). «Obligationum substantia… in eo consistit… ut alium nobis obstringat ad dandum aliquid, vel faciendum, vel praestandum». . Это выражение обнимает собою два, в сущности, различные и даже противоположные состоя ния, а потому применение его и к расширенной свободе кредитора [32] L. 1, § 1. de div. rev. (1. 8). «… ipsum jus successionis, et ipsum jus utendi fruendi, et ipsum jus obligationes , incorporale est». То же самое гласит § 2 J. de reb. incorp. (2. 2) L. 128 de V. O. (45. 1) « Suae obligationes». Такое применение весьма характеристично обозначается часто встречающимся выражением: adquirere obligationem, которое прямо указывает на право требования. L. 126, § 2 de V. О. (45. 1), L. 46 pr. de j. dot (23. 3), § 4 J. de inut. stip. (3. 19), rubr. Inst. III, 28. , и к ограниченной свободе должника будет одинаково последовательно; состояние же должника, сверх того, с древнейших времен технически обозначалось выражением opportet [33] L. 36 de reb. cred. (12. 1). «Obligatio tua adversus me». Точно так же выражение actio, означающее прямо деятельность верителя, употребляется и для обозначения (несвободного) состояния должника. L. 8 quod cujusque univ . (3. 4) « per actiones debitorum civitatis , agentibus satisfieri oportet». Древнее техническое выражение, специально употреблявшееся в исковых формулах для обозначения несвободного состояния должника – это opportet. L. 37 de V. S. (50. 16) L. 76, § 1. L. 89. L. 125 de V. O. (45. 1). L. 27 de nov . (46. 2). Cp. System B. 5, § 216, g. S. 80. . Даже оба состояния, в их взаимодействии, обозначаются общим выражением: obligatio [34] § 1 J. de duob. reis . (3. 16). «… In utraque tamen obligatione una res vertitur, et vel alter debitum accipiendo, vel alter solvendo, omnium perimit obligationem et omnes liberat». . Но кроме этого юридического отношения есть еще множество случаев юридической необходимости; к ним выражение obligatio технически не применяется [35] Я вовсе не хочу утверждать, чтобы в этом отношении не было никаких исключений. Так, Ульпиан говорит в L. 3 рr. de cens. (50. 15): «… usque ad sexagesimum quintum annum tributo capitis obligantur ». Но подать собственно не была обязательством (obligatio), а государственною обязанностью. Однако каждую следующую к платежу податную сумму можно понимать как obligatio по отношению к казне. Ср. ниже прим. k в конце. ; так, противополагается обязательству (obligatio) [36] § 1 J. de act. (4. 6): «Namque agit unusquisque aut cum eo, qui ei obligatus est… aut cum eo agit, qui nullo jure ei obligatus est … quo casu proditae actiones in rem sunt: veluti si rem corporalem possideat quis, quam Titius suam esse affirmet». необходимость признавать чужую собственность; то же самое нужно сказать и о всякой необходимости, установленной верховной властью [37] L. 7 de annuis legatis. (33. 1): «… In testamentis quaedam scribuntur, quae ad auctoritatem duntaxat scribentis referuntur, neс obligationem pariunt … Et in omnibus, ubi auctoritas sola testatoris est, neque omnimodo spernenda, neque omnimodo observanda est: sed interventu judicis haeс оmnia debent, si nоn ad turpem causam feruntur, ad effectum perduci ». В этом случае Judex избран как отвлеченный представитель власти. Когда, как в только что приведенном примере, завещатель делал распоряжение о воспитании детей, властью этой был претор; в других случаях, когда распоряжение касалось сооружения памятника, ею был император или pontifices. L. 50, § 1 de her. pet , (5. 3). Ср. Majans. ad XXX. Ic. fragm. T. 1, p. 338. Во всех этих случаях власть, по произволу, могла осуществить это полномочие, или нет. и, наконец, о необходимости, вытекающей в процессе из судебного решения и для подчинения которой должника кредитор не имеет права иска [38] L. 49, § 1 de act, emt. (19 1): «cum hae (usurae) non sint in оbligatiоne, sed оffiсiо judicis praestentur ». L. 54 pr. loc. (19. 2), L. 58 pr. ad Sc. Treb. (36. 1). В том же смысле в другом месте judicis potestas противополагается juris necessitati: L. 40 pr. de jud. (5. 1). .