Олеся Долинко - Уголовное право для любознательных (пособие для экзаменов). Для студентов и любознательных

Научнообоснованная классификация объектов преступления не только способствует изучению объекта преступления, но и позволяет более полно выразить его роль и значение. Классификация позволяет легко определить место конкретного объекта в общей системе общественных отношений, а, следовательно, уяснить его важность, ценность и общественную опасность посягательства на него. В значительной мере классификация объектов преступления облегчает практику квалификации преступлений. В уголовном праве принята трехчленная классификация объектов преступления (общий, родовой, непосредственный). Предложенная В. Д. Меньшагиным в 1938 г., трехчленная классификация объектов преступления до недавнего времени была общепризнанной. Она приводится во всех учебниках по уголовному праву, изданных после 1948 г. Хотя во многих случаях родовой и непосредственный объекты определяются различным образом, а иногда называют только два вида объектов: общий, родовой, полагая, что непосредственный объект в отдельных случаях сливается с родовым, эта классификация возражений не вызывала и признавалась правильной.

Впервыетрехчленная классификация объектов была подвергнута критике Б. С. Никифоровым. Обоснованно указав на путаницу, допускаемую некоторыми авторами при определении родового и непосредственного объектов, Б. С. Никифоров пришел к выводу, что трехчленная классификация объектов не является классификацией в полном смысле этого слова, но является универсальной и по существу эта «система фактически представлена главным образом исключениями из правила», так как применительно ко многим составам преступлений указывается только два объекта – общий и родовой или специальный, либо общий и непосредственный. Е. А. Фролов также полагал, что трехчленная классификация не может быть признана универсальной, ибо в ряде случаев можно выделить только два объекта посягательства, а в других случаях – четыре. Критика существующей классификации объектов вполне обоснована, так как во многих случаях не все виды объектов были достаточно определены и наполнены конкретным содержанием. Такое положение на практике приводило к тому, что определение непосредственного объекта и установление его в конкретном деянии вызывало значительные затруднения и путаницу. Подобные затруднения возникали, например, при определении непосредственного объекта ряда государственных преступлений, преступления против порядка управления, хозяйственных преступлений и ряда других. Однако из этого факта вовсе не вытекает несостоятельность данной классификации объектов. В основе этой классификации лежит отношение философских категорий общего – особенного-отдельного. Это отношение отражает объективно существующие связи между реальными общественными отношениями.

Вся совокупность существующих в обществе отношений может быть представлена в виде определенной системы (общее). Различные сферы общественной жизни выступают в этой системе её сторонами, уровнями, образуя её структуру. Каждая такая самостоятельная сфера представляет собой определенный социальный институт (особенное), самостоятельный вид общественных отношений представляет собой отдельное. Если совокупность общественных отношений рассматривать как систему определенных взаимосвязей, то нетрудно увидеть, что вред этой системе может быть причинен на различных её уровнях. Социальный вред может быть причинен на уровне всей системы (общественное спокойствие, общественная безопасность, правопорядок), либо на уровне её отдельных установлений (обороноспособность, государственное и общественной управление), либо на уровне отдельного общественного отношения (жизнь, здоровье, половая свобода, неприкосновенность жилища и т. д.). Общее, особенное и отдельное – объективные связи самих общественных отношений. В каждом случае совершения преступления в этой системе можно выделить общественные отношения, изменяемые преступлениями, так как разнообразные общественные отношения, являющиеся объектом регулирования и охраны, в реальной действительности выступают во взаимосвязи общего, особенного и отдельного. Экономические, политические, национальные, хозяйственные, имущественные, трудовые, земельные, брачно-семейные и иные социальные отношения имеют бытие через единичные, конкретные отношения между «носителями этих отношений». (Аюева Е. А.) Эти-то конкретные отношения и являются непосредственным объектом преступления. В реальной действительности общественные отношения определенным образом группируются по различным сферам общественной жизни (например, отношения собственности). Такая группировка общественных отношений образует родовой объект посягательства, который соответствует философской категории особенного. Вся совокупностьобщественных отношений, поставленных под охрану уголовного закона, образует общий объект посягательства. При этом общий объект – это не вся система общественных отношений, регулируемых правом (правопорядок). Общий объект – это только совокупность тех общественных отношений, которые поставлены под охрану уголовного закона, т. е. это система объектов уголовно-правовой среды. В эту систему входят общественные отношения различных уровней. Общий объект преступления охватывает отношения между государствами (мирное сосуществование), общие отношения данного общественного и государственного строя (государственный и общественный строй, система хозяйства) и отдельные общественные отношения (честь, достоинство, жизнь, личная безопасность и т. п.). Каждый из этих уровней определяется степенью общественных интересов, выражающихся в соответствующих общественных отношениях. Понятие общего объекта преступления отражает то важное обстоятельство, что преступление направлено только на изменение общественных отношений. Общественная опасность преступного деяния только в том и состоит, что оно изменяет установленные в обществе отношения между людьми. Именно в таком виде понимается общий объект преступления в ст. 2 УК РФ. Таким образом, вся совокупность общественных отношений, охраняемых уголовным законом, их отдельные группы и конкретные, отдельные общественные отношения и их единичное проявление в полной мере соответствует взаимоотношению философских категорий общего, особенного и отдельного. Каждое конкретное отношение между физическими и юридическими лицами по сравнению со всей системой существующих социальных отношений – это отдельное, в котором содержаться моменты общего – признаки, свойства, черты и стороны, присущие многим аналогичным отношениям, обусловленные, в частности, единой экономической основой, и одновременно моменты особенного и неповторимого. Высказанныездесь соображения не позволяют признать обоснованным рассмотрение взаимоотношения общего, родового и непосредственного объекта с позиции взаимосвязи философских категорий сущности и явления (Пионтковский А. А.). Поскольку сущность и явление находятся в такой взаимосвязи, при которой сущность является, а явление существует и в явлении всегда обнаруживается его сущность, то становится очевидной несостоятельность этой концепции. В самом деле, если непосредственным объектом выступает материальный объект (вещь, предмет), на который воздействует преступник, и то общественное отношение, которое за ним стоит и которое еще нужно вскрыть, то здесь сущность оказывается оторванной от явления и находящейся где-то вне его, чего в действительности быть не может (А. А. Пионтковский). Предмет преступления является только стороной, определённой совокупностью свойств объекта посягательства – общественного отношения – и в некоторых случаях может выступать лишь в виде формы, в которой проявляется объект преступления. Но предмет никогда и ни при каких условиях не может быть сущностью объекта посягательства. Сущность объекта, его содержанием всегда выступает конкретное социальное отношение между отдельными лицами. Существующая классификация объектов преступления вполне обоснована, и отказываться от неё нет оснований. Деление объектов на общий, родовой и непосредственный в учебной и монографической литературе остается общепринятым. Однако, следует помнить, что общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть так или иначе общее. Как общее невозможно без отдельного, так и отдельное немыслимо без общего.