Станислав Бородин - Преступления против жизни

С процессуальных позиций показатели судимости свидетельствуют о том, было ли совершено преступление и какое именно. По общему правилу, это окончательные данные как о характере преступления против жизни, так и о лице, его совершившем. Но в уголовно-правовом плане и, особенно, в криминологическом они не колеблют выводов о высоком уровне латентности убийств.

В заключение укажем на то, что принятая в России система регистрации убийств и проведения первоначальных следственных действий явно несовершенна. Она не только не позволяет зарегистрировать многие убийства, но и, главное, создает для значительной части лиц, совершивших эти преступления, благоприятные условия для уклонения от уголовной ответственности. Анализ раскрываемости убийств, которая за последние 10 лет не превышала 75–80 % от числа зарегистрированных убийств, позволяет увидеть, что 75–80 тыс. убийц уклонились от наказания. Часть из них затаилась и ждет истечения срока давности уголовной ответственности, а какая-то часть продолжает рыскать и искать новые жертвы. Если же согласиться с тем, что в действительности регистрируется только половина убийств, то получается астрономическая цифра, превышающая 200–250 тыс. уклонившихся от наказания убийц. Можно, разумеется, сказать, что это гадание на кофейной гуще, но, к сожалению, это реальность жизни, которая требует разработки конкретных мер. Одной из таких мер явилась бы передача суду контроля за первоначальным определением рода и причин неожиданной или необъяснимой с точки зрения здравого смысла наступления смерти человека. Возможно, Уголовно-процессуальный кодекс необходимо дополнить главой, регулирующей деятельность органов дознания и суда в данной части судопроизводства.

[40] Мы не ставим перед собой задачи полного и систематического изложения истории законодательства о преступлениях против жизни. Из него взяты лишь те положения, которые позволяют проследить основные этапы его развития, обстоятельства, характеризующие преступления против жизни, сопоставить дореволюционное и советское законодательство с новым УК, уяснить достоинства и недостатки того и другого.

1. Из договоров великих князей Олега (911 г.) и Игоря (945 г.) с греками следует, что Русской Правде предшествовал «Закон Русский». Текст этого закона до нас не дошел. Исследователи считают, что, возможно, это был не законодательный акт, а общепризнанный на Руси обычай, на который опирались упомянутые княжеские договоры.

В договоре Олега впервые в памятниках русского права упоминалось об убийстве как о преступлении, подлежащем наказанию. В нем говорилось о том, что если русин убьет христианина или христианин убьет русина, он умирает на месте, где совершил убийство. Если же убийца скроется и у него окажется имущество, то ближайший родственник убитого получит часть его имущества. Если же скрывшийся убийца не имеет имущества, он остается под судом, а после розыска подлежит смерти (ст. 3). Аналогичное положение содержалось в ст. 12 договора Игоря с греками. [41] Собрание важнейших памятников по истории русского права. СПб., 1859. С. 1–6.

2. Русская Правда Ярослава (ее самый древний список датирован 1016 г.) дает более полную картину ответственности за убийство. В ней признается право кровной мести, но ограничивается перечень кровных мстителей: брат мстит за брата, сын – за отца, отец – за сына, брат сестры – за ее сына. Из кровных мстителей исключались женщины.

Русская Правда первоначально предусматривала передачу убийцы в полное распоряжение родственников убитого по праву кровной мести. Это в конечном счете приводило к значительному сокращению населения. Дети великого князя Ярослава (около 1050 г.) ограничили власть родственников жертвы над виновным в убийстве, а затем заменили кровную месть выкупом (головщиной).

Надо заметить, что Русская Правда не отличала умышленное убийство от неосторожного, а неправду уголовную от неправды гражданской. Введенная головщина не содержала в себе элемента уголовного наказания: убийце предоставлялось право самому уладить дело с родственниками убитого, заплатив названную ими сумму (головщину). К тому времени относится и установленная шкала ценностей: голова свободного горожанина или селянина оценивалась в 40 гривен (гривна представляла собой слиток (брусок) серебра весом около 200 г), за убийство боярина или иного знатного гражданина размер взыскания увеличивался в два раза, за убийство раба размер взыскания уменьшался до 12 гривен. Если стороны не достигали согласия, родственники убитого обращались с гражданским иском в суд: в результате разбирательства суд называл сумму в гривнах, которую убийца обязан был уплатить истцам. При несостоятельности убийцы он выдавался «головою» родственникам, которые могли наказать его по своему усмотрению, но не могли лишить его жизни.