Павел Крашенинников - Зарождение права

С точки зрения сохранности оригинала древних законодательных актов самым значительным памятником правовой мысли древневосточного общества следует признать законы царя Хаммурапи.

Как и предыдущие шумеро-аккадские тексты, законы Хаммурапи (написаны на аккадском языке) состоят из трех частей: пролога, статей и эпилога. Следуя традиции, Хаммурапи провозглашает себя поборником Справедливости, Истины, Милосердия. Текст также носит казуистический характер – преимущественно перечисляет различные прецеденты. Значительная часть правовых норм законов Хаммурапи была посвящена регулированию общественных отношений, связанных с царско-храмовым хозяйством. Вместе с тем законы Хаммурапи не затрагивали многие важные области внутриобщинных отношений, отношений общин с царской властью и пр. Лакуны в законах, частое отсутствие указания санкций за те или иные преступления указывают на то, что наряду с законом большое значение имели общинные обычаи, которыми и определялись эти санкции. Обычаи были главным «строительным материалом» для царских законов 25 25 См.: История государства и права зарубежных стран. Т. 1: Древний мир и Средние века. С. 125. .

Большое значение имели статьи, посвященные собственности. Земля как объект собственности была двух видов: государственная (царская и храмовая) и общинная. Особый правовой режим имели наделы земли за службу воинам – имущество (илку), которое считалось основным владением целевого назначения. Царские чиновники, включая тамкаров (торговцев), также получали земельные наделы. Земля, вода считались собственностью царя и общины. Порядок пользования общинной землей и водой определялся органами управления. Законы Хаммурапи не содержат подробных указаний относительно порядка пользования землей, ее отчуждения и продажи. Изъятие таких участков у общины по общему правилу считалось прерогативой царя. Стоит сказать, что эти законы в какой-то степени защищали общинника, попавшего в сети ростовщика, от погашения долга путем передачи заимодавцу поля или сада с ожидаемым урожаем.

Хотя названные «кодексы» заметно отличаются друг от друга по содержанию, например наличием или отсутствием принципа талиона – «око за око…», тем не менее налицо их преемственность и общие принципы построения.

Во-первых, для всех этих памятников характерен концепт божественной легитимации царя и его законодательной деятельности. Например, стелу Хаммурапи венчает изображение царя, стоящего перед богом солнца Шамашем (или Мардуком по другой версии).

Во-вторых, композиционно они выглядят одинаково и включают в себя пролог (преамбулу), в котором обосновывается легитимность царя, восходящего на престол, и суть осуществляемых им реформ, как правило, призванных обеспечить справедливость и защиту подданных. Далее следуют собственно положения вводимого законодательства. Причем, в-третьих, все они формулируются по принципу «если… то…». Наконец, эпилог содержит проклятия в адрес тех, кто нарушит закон, с указанием кары, которая их за это постигнет.

В настоящее время существуют три трактовки юридической сути этих «сводов законов». Некоторые считают их полноценными кодексами, обеспечивавшими верховенство права, которые были обязательными для всех жителей Шумера, Аккада и Вавилона 26 26 Driver G.R., Miles J.C. The Babylonian Laws. Oxford, 1956. P. 41–45; Lemche N.P. Justice in Western Asia in Antiquity, or: Why no Laws Were Needed // Chicago Kent Law Review. 1995. Vol. 70. P. 1706; Steele F.R. The Code of Lipit-Ishtar // American Journal of Archaeology. 1948. Vol. 50. P. 430; Westbrook R. Biblical and Cuneiform Law Codes // Revue-Biblique. 1985. Vol. 92/2. Р. 247–264. .

Вторая трактовка приписывает этим текстам чисто «пиаровский» смысл – это своего рода «агитка», составлявшаяся, как правило, при вступлении «в должность» нового царя, дабы подчеркнуть его стремление к восстановлению правопорядка и справедливости, нарушенных прежним «руководством» 27 27 Bottero J. Mesopotamia Writing, Reasoning, and the Gods. Chicago, 1992. P. 50, 160, 184; Sassoon J. Ancient Laws and Modern Problems: The Balance between Justice and a Legal System. London, 2001. .

Наконец, третья трактовка – тексты, дошедшие до нас на глиняных табличках, созданных на несколько столетий позднее, есть не что иное, как упражнения учеников, готовившихся стать писцами. То есть это своего рода «дипломные работы» или научные трактаты 28 28 Roth M.T. Law Collections from Mesopotamia and Asia Minor. 2nd ed. Atlanta: Scholars Press, 1997. P. 2; Rubio G. From Sumer to Babylon: Topics in the History of Southern Mesopotamian // Current Issues in the Study of the Ancient Near East / Еd. by M. Chavalas. Claremont, CA. 2009. Р. 34; Westbrook R. Cuneiform Law Codes and the Origins of Legislation // ZA. 1989. Vol. 79/2. P. 201–222. . Основанием такого взгляда послужило отсутствие упоминания об этих «кодексах» в древних текстах, описывающих различные судебные решения 29 29 Culbertson L.E. Dispute Resolution inthe Provincial Courts of the Third Dynasty of Ur: PhD Dissertation. University of Michigan, 2009. Р. 155–156. . Кроме того, некоторые исследователи считают, что ряд «законов» выглядит нереалистично, поскольку заметно контрастирует с культурными нормами общества того времени 30 30 Yoffee N. Context and Authority in Early Mesopotamian Law // State Formation and Political Legitimacy. New Brunswick, 1988; Roth M. Op. cit. P. 4. . Однако в таком «контрасте» нет ничего удивительного. Законодательные нормы по своей сути и должны отличаться от обычаев, которым люди следуют, так сказать, «на автомате», не задумываясь. Следование же закону предполагает хотя бы знание его. И только через значительное время, в течение которого законодательная норма удерживается в общественной практике, она воспринимается как «сама собой разумеющаяся» и в определенном смысле становится обычаем.