Алексей Величко - Царство и священство

Как показывает исторический опыт, очень часто лишь активное вмешательство государей в вопросы вероисповедания и отстаивания ими чистоты Учения оказывалось решающим для восстановления спокойствия в Церкви. «Правда возвышает народ», – говорит Экклезиаст [30] Притч. 14, 34. , а любая попытка раскола, любое отъединение от Церкви влечет за собой тот страшный результат, что сыны и дочери Божии прельщаются, творят зло, губя себя и совращая других. Мнение государей предрешало избрание на патриаршее место того или иного кандидата. Государей называли «сослужителями епископов и епископом внешних дел Церкви», их признавали блюстителями церковных канонов и божественных законов, которые через соборы священников утверждают правую веру [31] Асмус Валентин, протоиерей . Церковные полномочия Византийских императоров// Православная государственность: 12 писем об Империи. С. 35. .

Словом, нет таких областей церковной и государственной деятельности, где бы можно было провести четкий водораздел: это – дело Церкви, а это – верховной власти, и одна не должна вмешиваться в дела другой. Цель их едина – спасти человека, довести его до врат Царствия Божьего. Не случайно, как пишет известный современный автор, когда святой и равноапостольный Константин Великий даровал Церкви мир, началось возрождение общества. Буквально в течение столетия Римская империя стала почти полностью христианской [32] Асмус Валентин, протоиерей . Лекции по истории Церкви. Лекция № 4. . Конечно, без государства такой результат был бы едва ли возможен.

Лишь пребывая в Церкви, руководствуясь ее учением в своей повседневной жизнедеятельности, все остальные человеческие союзы и каждый из нас приобретают способность наполнить пустые формы благотворным, спасительным и справедливым содержанием. Церковь как союз неземной, является, безусловно, и Церковью воинствующей со злом, но руками государства и права. Отказ Церкви от борьбы со злом, непротивление ему означало бы на самом деле предание каждого человека и всего мира греху. С таким же успехом «непротивленцам» можно было бы предложить устраивать детские экскурсии в лепрозорий и собирать на встречи с чумными больными большие группы населения. Сорная трава подлежит уничтожению, и насилие государства по отношению к греху освящено самой волей Бога, неоднократно и непосредственно велевшего избранникам Своим уничтожать язычников и идолопоклонников. В случае необходимости Церковь в лице своих архиереев призывала к порядку, справедливости и самих императоров, а не только рядовых мирян.

По мере удаления от Бога и утраты духовного зрения человек теряет саму способность распознавать добро и зло. Как слепой ходит он среди света Истины, полагая, будто истина в нем самом. Отсюда происходит то страшное последствие, что человек не может удовлетвориться тем даром, который есть в нем самом, воображает в себе несуществующие таланты, обожествляет себя уже при жизни и, как следствие, не может принять над собой никакой власти вообще: ни Божеской, ни тем более человеческой.

Правитель полагает, что его нынешнее положение представляет собой не Божий дар, а результат его труда, умения, ума, отваги и чего угодно еще, лишь бы только это качество исходило от него самого. Не трудно понять, что такой властитель в меньшей степени печется о своих подданных, заботясь главным образом о своих личных интересах. Для него правды Божьей не существует. Поэтому он абсолютизирует свою власть, отрицает Божью помощь в своем служении и всей душой своей передается дьяволу, чьи желания принимает за свои.

Отсюда, кстати сказать, несложно понять, что само по себе юридическое закрепление единоличной формы правления мало что значит. История знает и государства с единоличной формой правления, где удаление народа и правителя от Церкви быстро привело к фактическому безвластию и прогрессирующему распаду общества.

В свою очередь находящиеся вне Церкви подданные также утрачивают доверие к верховной власти, поскольку верить не умеют и не хотят, да и пример монарха «убеждает». Для них власть, как, впрочем, и для правителя, есть лишь сила, которую нужно обуздать, подчинить себе или, на худой конец, проконтролировать. Теоретически это выглядит так, что власть будет справедливой только в том случае, когда она учтет пожелания наибольшего числа граждан.

А для этого в свою очередь, нужно, чтобы каждый отказался от своего «права» своевольничать, от тех поступков, которые могут причинить вред другим. Это-то, говорят, и есть «справедливость», ясная, объективная и всеми принимаемая. Для закрепления «справедливого» положения вещей нужно что-то вроде «общественного договора» между определенным число людей, в котором все признают друг друга равными и через общее согласие образуют верховную политическую власть. На самом же деле здесь во главе угла лежит желание каждой из сторон «договора» сделать свое желание обязательным для всех, самому стать хотя бы немного «властью». Вследствие этого власть признается ими постольку, поскольку она, как им видится, исходит от них самих, есть их власть, а они – ее носители.