Владимир Горохов - Законодатель. Том 1. От Саламина до Ареопага

Однако и здесь афиняне преуспели. Им удалось направить осведомителей по ложному пути. Дропид, распивая вино с одним из них, «проболтался» о том, что Солона интересует вовсе не Саламин, а сами Мегары. И что, дескать, он поклялся богами, что через год приступом возьмёт ненавистный ему город. Осведомители буквально через неделю сообщили своим «хозяевам» о планах афинян, на что, те ответили хохотом. Кто-то из них пошутил, что, дескать, через год безумный поэт и случайный стратег будет петь свои сумасшедшие песни под стенами Мегар. Но, тем не менее, умышленно организованная утечка сведений сработала. Мегаряне на всякий случай приняли дополнительные меры по защите города. И вместо того, чтобы укреплять Саламин и усиливать бдительность по охране границ острова, они занялись военными приготовлениями в столице своего государства.

Через три месяца всё было готово к экспедиции, В один из вечеров Солон пригласил к себе Конона, Клиния, Гиппоника и Дропида и в деталях изложил им план операции. Друзья восхищались его изобретательностью, но обиделись за то, что до сих пор всё держалось в секрете от них. На что стратег ответил, дескать, только сегодня он окончательно принял такое решение. Каждый из них получил конкретное задание и взялся за его осуществление.

На следующий день Солон проинформировал архонта-эпонима о начале операции по захвату Саламина, при этом изложил ему суть дела в самых общих чертах и попросил пока всё держать в секрете. Архонт сильно удивился услышанному от стратега и растерянно произнёс:

– Солон, ты навлечёшь беду и на себя и на Афины. Твои соображения – это же нелепица. Форменное безумие действовать таким образом! Чистая погибель! Имей в виду, если дело провалится, то тебя и твой род афиняне уничтожат. Тебя растерзают, родственников – забьют камнями, женщин закидают грязью, а могилы предков сравняют с землёй. Не поздоровится и мне глупцу, тебе поверившему.

Главнокомандующий таинственно посмотрел на него и спокойно ответил:

– Утихомирься, архонт. Совершенное «безумие», как тебе известно, у меня было в прошлом, теперь оно исчезло. Через три дня, Аристодор, Саламин будет наш! Можешь быть вполне спокойным за мою и за свою судьбу. Предвещаю наш полный успех.

Этим же вечером к нему пришёл Главкон и стал уговаривать, дабы его взяли в поход. Дескать, у меня свои счёты с этими мегарянами.

Солон, всегда сдержанный и обходительный, здесь внезапно вознегодовал:

– Откуда тебе стало известно о начале экспедиции?

Как ни уклонялся бывший стратег, но всё жe признался. Оказывается, о предстоящем событии сообщил его сын, который был одним из трёхсот молодых воинов, отобранных для похода. Главнокомандующий в конечном итоге пожалел бывшего вояку и взял с собой на опасное дело, но его болтливого сына едва не исключил из числа участников. Во всяком случае, страстно отчитал его за многословие и неумение скрывать секреты.

Последние два дня тянулись мучительнее, чем предыдущие месяцы. Множество раз тщательно взвешивал Солон все детали будущей операции, боялся упустить даже мелочь. Кажется, пока всё шло по намеченному плану. И в этом солоновом замысле особое место отводилось празднествам Деметры. Афинский стратег возлагал большие надежды на милостивую помощь Великой Богини, и оставалось только догадываться, была ли она благосклонно расположена к нему, да и к остальным афинянам тоже. Но дожидаться осталось совсем-совсем недолго. Солон с беспокойством, тревогой и надеждой ждал этого дня и переживал, но не за себя, а за Афинское государство, за народ Аттики, за ионийцев.

И вот наступил день празднеств Деметры – этой величайшей из богинь Олимпа. Строго говоря, празднества Деметры были скромнее, нежели торжества в честь Зевса, Аполлона или Афины, но всё же это было большое и радостное событие, ибо афиняне солоновых времён искренне любили и почитали Деметру. Для жителей Аттики, как и для многих других эллинов, она была древнейшая среди божеств, гораздо древнее Артемиды, Афины, Аполлона, Посейдона, Геры, Гермеса, да и самого Зевса. Причём настолько древней, что её нередко отождествляли с Матерью богов – Землей-Геей. Собственно само имя Деметра буквально и означало «земля – мать». Так что, если позволительно заглянуть в самую толщу столетий, то мы обнаружим, что в древнейшем мировосприятии имена Геи и Деметры часто взаимопереплетались, рассматривались как две ипостаси одной и той же сущности. Шло время, шёл вперёд и человек, активно выделяясь из природы, всё больше становясь самостоятельным, созидательным, устроительным. В его сознании происходит разграничение представлений о Земле. Формируется образ Земли вообще как источника жизни, как сферы обитания, сферы бытия этой огромнейшей, глубинной, скрытой, непознанной субстанции – Земли-Геи и, Земли близкой – той на которой непосредственно живёт человек, которая, плодонося, его кормит, одевает, обустраивает, которую он обрабатывает и из которой черпает силы и знания. Эта вторая – почва-мать, становится важнее первой. Ибо первая – далёкая, абстрактная, а вторая – конкретная, непосредственная, многодарная. Она ближе к потребностям человека. И вот эта вторая как раз и ассоциируется с Деметрой, приобретая исключительную значимость в жизни древнего эллина. Столь существенную и влиятельную весомость, что её воспринимают как сестру, а то и супругу главы всех богов Зевса, от которого она рожает свою возлюбленную дочь Персефону.