Мишель Сапане - Репортаж из морга. Как судмедэксперт заставляет говорить мертвых

Я уже знаю, что спать этой ночью мне не придется. Я быстро соображаю и предлагаю решение: «Начнем с самого сложного. Попросите жандармов заморозить сцену в Алоне, а мы с вами встретимся в Авантоне».

Когда я приезжаю, магистрат вводит меня в курс дела и рассказывает о том, что нас ждет.

О произошедшем сообщили соседи, увидев одиноко бредущую по улице маленькую девочку, залитую кровью. Трехлетний ребенок повторял: «Мама вся красная, мама вся красная».

Прибывшие на место жандармы описали магистрату ужасающую сцену, которую вижу и я, как только вступаю в дом, надев белый костюм.

В главной комнате, которая служит одновременно кухней и столовой, все залито кровью. Настоящая бойня. Перевернутая мебель и разбитые предметы свидетельствуют об отчаянной борьбе. На полу молодая женщина купается в гемоглобине. В гостиной два жандарма присматривают за обессиленным супругом.

Криминалисты уже все осмотрели. Теперь к быстрому осмотру приступаю я: причины смерти очевидны, а раны, нанесенные холодным оружием, слишком многочисленны, чтобы их можно было должным образом описать в этих условиях. Я измеряю температуру тела, еще теплого и гибкого, и температуру в комнате – так мы сможем установить точное время смерти. Как всегда, я оборачиваю руки и голову жертвы пакетами из крафт-бумаги перед тем, как положить тело в чехол для трупов и запечатать. Сотрудники службы перевозки, ожидающие своей очереди снаружи, принимают эстафету и отвозят тело в судебно-медицинский институт.

А мы выдвигаемся в Алон.

Поездка занимает у нас больше времени, чем предполагалось, потому что полицейская машина передо мной, утопленная непрекращающимся моросящим дождем, теряется на маленьких улицах департамента. На севере департамента сухо, на юге идет дождь. Когда мы наконец прибываем на деревенскую площадь напротив бывшей ратуши, уже почти десять вечера. Ратушу переоборудовали под жилье, и именно в ней на первом этаже произошла трагедия, но мы пока не можем зайти. «Все еще ждем криминалистов, – объясняет один из жандармов, стоящий перед дверью. – Они опаздывают. Кажется, у них сегодня завал». Спасибо, я в курсе.

Нам остается только ждать. Из-за мороси, перешедшей в сильный дождь, я вытаскиваю зонтик для гольфа. Этим видом спорта я не занимаюсь.

Забивать мячики в дырку – не мое, я предпочитаю проделывать дырки при помощи выстрелов, как на охоте. И у меня всегда получается, если хорошо прицелиться!

Но этот зонт, хоть и меньше моего охотничьего, действительно оказывается полезным, когда дело доходит до работы на открытом воздухе в скверную погоду. Я приглашаю прокурора присоединиться ко мне. Бедняга: с его маленьким черным складным городским зонтиком трудно не вымокнуть. И вот мы стоим, рука об руку, надеясь на скорое прибытие людей в белом. В конце концов они приезжают, и трое специалистов в девственно-белых комбинезонах приступают к делу.

Чтобы убить время (это уголовно не наказуемо), я рассказываю магистрату о том, как появился термин «распорядители похорон», les croque-morts по-французски, «кусающие мертвецов». История с фантазией и, мягко говоря, скабрезная.

Действие происходит в глубинке на Диком Западе, в маленьком городке, где ежедневно кто-нибудь да сводит счеты друг с другом.

Могильщик, месяцами загруженный работой, больше не может работать и отправляется на рыбалку на несколько дней в местечко на удалении одного дня езды на лошади.

Уверенный, что его дочь справится с похоронами, он оставляет дело на нее, но напоминает об основном правиле: нужно убедиться, что человек, которого собираются хоронить, действительно мертв. Чтобы убедиться в этом, нужно схватить его за большой палец ноги и крепко укусить его – отсюда, кстати, и пошел термин, но соль не в этом.

Если мертвец реагирует, значит, он вовсе не мертвец. Все это нужно для того, чтобы не похоронить ковбоя, который всего лишь мертвецки пьян.

Время идет, и дочь покорно выполняет поручение отца. Через несколько дней посвежевший могильщик возвращается в город. Дочь в слезах бросается в его объятья.

– Папа, папа, я никогда не буду заниматься этой работой.

Отец обеспокоен и понимает, что последний день выдался для нее ужасным:

– Было слишком много работы?

– Нет, это Вилли. Он умер вчера. Его надо было хоронить.

– Да, естественно, это же наша работа. Но подожди: Вилли, Вилли… Я не понимаю…

– Ну это же тот, безногий…

Я едва успеваю закончить свой рассказ, как криминалисты машут нам, не давая прокурору прочувствовать всю глубину падения девушки.