Любовь Лобанова - Преступления против правосудия

Нам представляется правильной последняя точка зрения.

Истина, согласно диалектическому материализму, —правильно отражающее объективную действительность знание, которое явилось результатом познавательной деятельности человека. Ответить на вопрос, что входит в содержание истины судебного приговора, — значит, прежде всего, определить, что познает суд в ходе процессуальной деятельности, и, во-вторых, установить, должны ли результаты такого познания соответствовать действительности.

То, что установление фактических обстоятельств дела является деятельностью познавательной, сомнений не вызывает. Значительно сложнее обстоит дело при решении вопроса о юридической квалификации установленных фактов, поскольку последняя является деятельностью оценочной, ибо лицо, квалифицирующее деяние, оценивает его с позиций уголовного закона. Однако нельзя в данном случае деятельность оценочную противопоставлять деятельности познавательной, ибо оценка того или иного деяния производится судом не иначе, как путем познания уголовно-правовой нормы в ее связи с данным деянием. «Квалифицировать деяние, — отмечал Н. Н. Полянский, — значит установить, что в нем действительно (в действительности) имеются признаки, образующие состав преступления по закону. То, что закон предусматривает определенный состав преступления, — это факт; то, что деяние содержит в себе определенные признаки, — это тоже факт; то, что эти признаки соответствуют тем, которые предусмотрены законом как образующие состав определенного преступления, тоже факт. Установить все эти факты действительности — в этом и заключается квалификация преступления» [171].

Поскольку квалификация преступления является деятельностью познавательной, постольку выводы суда в этой части должны быть отнесены к категории истинных или ложных. Если отношение между деянием и нормой познано правильно, то при квалификации устанавливается объективная истина, если нет, то вывод о квалификации является ложным. «Поскольку данная оценочная норма или критерий существуют объективно, то в случае правильного приложения этого «масштаба» к оценочным фактам (которые тоже существуют объективно) результат должен получиться объективным» [172]. А это имеет огромное практическое значение. Если бы понятие объективной истины не распространялось на квалификацию преступления, «каждый судья смог бы мерить на свой аршин и его выводы нельзя было бы ни проверить, ни поправить» [173].

В защиту точки зрения, отрицающей характер объективной истины за юридической квалификацией деяния, приводятся различные аргументы. Так, М. Л. Шифман ссылается на то, что «один и тот же факт объективной действительности может сегодня образовать один состав преступления, в другой момент — иной состав преступления, а может вообще перестать оцениваться как преступное деяние в силу изменившихся обстоятельств» [174].

Верно, конечно, что предусмотренные уголовными законами составы преступлений не только различны в разных общественных системах, но и изменяются с течением времени в нашем обществе. Однако это не исключает того, что каждое преступление есть для своего времени реальный конкретно-исторический факт, познать который необходимо таким, каков он есть. Аргументы, приводимые М Л. Шифманом, свидетельствуют лишь о конкретности истины, поскольку «истина и заблуждение, подобно всем логическим категориям, движущимся в полярных противоположностях, имеют абсолютное значение только в пределах чрезвычайно ограниченной области» [175]. Поэтому следует, на наш взгляд, признать допустимым применение категории «истинность» к выводам о квалификации деяния.

Нам представляется также, что неправильно оставлять за пределами истины приговора и выводы суда о мере наказания, поскольку мера уголовной ответственности лица, виновного в совершении преступления, тоже характеризуется известными объективными факторами. В данном вопросе мы не согласны с высказываниями Н. Н. Полянского, который считал, что, «назначая наказание, суд не констатирует фактов прошлого или настоящего, не делает вывода из наблюдаемых в действительности закономерностей... а предъявляет требование, которое надлежащими органами должно быть осуществлено в действительности... наказание есть приказ, а приказ может быть только целесообразным или нецелесообразным, справедливым или несправедливым» [176].

Назначение наказания есть применение санкции уголовно-правовой нормы, которая существует так же объективно, как и ее диспозиция. Суд, решая вопрос о наказании, устанавливает взаимосвязь между тем или иным наказанием, тяжестью совершенного преступления и личностью преступника. Вывод суда по этому вопросу также может соответствовать или не соответствовать действительности, то есть быть или истинным, или ложным.