Николай Модестов: Серийные убийцы. Кровавые хроники российских маньяков

Сливко приехал в Невинномысск после службы в армии, окончил техникум, трудился на комбинате «Азот» и параллельно на общественных началах работал в школе пионервожатым. Он не курил, не пил, никогда не сквернословил. Все свободное время уделял детям – занимался с ними физической подготовкой, учил разводить костер, собирать рюкзак и устанавливать палатку, ходил со своими подопечными в многодневные походы по родному краю.

Вскоре добрая молва о воспитателе-подвижнике распространилась за пределы города. О Сливко заговорили на туристических слетах; клуб «Чергид», директором которого его назначили, расхваливали на совещаниях райкомов. Образцового наставника приводили в пример коллегам.

Позже, когда следствие скрупулезно изучило все материалы, относящиеся к деятельности Сливко и его туристического клуба, выяснилось, что о директоре «Чергида» десятки раз писали в «Пионерской правде» и других газетах, о нем вышло более двадцати передач по Всесоюзному радио, а уж почетным грамотам и благодарностям не было числа.

Впрочем, Сливко удостоился еще большего количества публикаций, после того как стало известно о второй, тайной жизни маньяка, напрямую связанной с походами и детьми. Его задержали почти случайно в 1985 году по подозрению в исчезновении тринадцатилетнего Сережи П. А когда провели обыск в помещении клуба, то едва поверили собственным глазам.

Сливко в «образе»: настоящий турист, краевед и герой очерков общесоюзной газеты «Пионерская правда»

С подобными фактами отечественная криминалистика, да и мировая тоже, еще не сталкивалась. Сливко садистски умертвил семерых подростков, причем гибель детей, их агонию, последующее расчленение тел и манипуляции с ними «заслуженный учитель» аккуратно снимал кино- или фотоаппаратом, а весь материал бережно хранил в шкафу. Когда Сливко арестовали, ему было сорок шесть лет. Он являлся отцом двоих мальчиков, имел партбилет и носил звание «Ударник коммунистического труда». Но что самое поразительное – большинство детей он убил, работая в «Чергиде». И занимался душегубством двадцать один год, оставаясь вне подозрений.

На одном из допросов, где вместе с оперативно-следственной группой ему предстояло прокомментировать фильм собственного производства, Сливко попросил: «Я следствию доверяю, но хотелось бы, чтобы как можно меньше народу присутствовало при просмотре. Мне страшно, что люди увидят».

Если уж сам оператор ужасался отснятым кадрам…

Признаюсь, получив видеопленку с копиями фильмов Сливко, я не предполагал, что увижу такое, не представлял, насколько дикое и гнетущее впечатление произведут эти жуткие документы.

Кажется, мы привыкли ко всему: телевидение делает нас постоянными созерцателями катастроф, эпидемий, жестоких террористических актов, а «видеошедевры» еще больше снижают порог чувствительности, смакуя кровавые сцены в неореалистических детективах и садомазохистских триллерах. Однако, уверяю вас, то, что снял Сливко, не под силу воспроизвести никаким авторам самых жутких фильмов ужасов.

…Мертвая тишина, только цветная картинка на экране, и у вас на глазах в мучениях умирает ребенок. Причем садист, хладнокровно фиксирующий судороги агонизирующего мальчика, время от времени сам попадает в кадр. Он не просто снимает смерть, а сладострастно любуется ею.

Вот на экране тело жертвы, одетое убийцей в пионерскую форму, уложено на белую простыню. Судороги все реже, реже… Следующий кадр – отчлененная голова в обрамлении отсеченных ног. Камера почти вплотную приближается к мертвому детскому лицу, искаженному застывшей гримасой страданий и страха.

Фильм довольно длинный, а может, только кажется таким. Признаюсь, до конца я смог посмотреть его только раз. Вполне хватило, чтобы почувствовать могильный холод от самого замысла того, кто выступил сценаристом, режиссером, оператором и зрителем в одном лице.

Дело Сливко исследовано достаточно глубоко, в том числе и медиками, чему в немалой степени способствовал сам маньяк, охотно откровенничавший со следователями и шедший на контакт с психиатрами. Экспертизу Сливко проводили дважды, и его личность изучили хорошо. Во всяком случае, ученые подобрали немало медицинских терминов, которые характеризовали психическое состояние подследственного в момент совершения преступления. В его поведении присутствуют вампиризм, фетишизм, некрофилия и садизм. В своих извращениях он становился все более изощренным. Сюда же нужно отнести отмеченную психиатрами пироманию.