Борис Геллер - Наука раскрытия преступлений

В любом деле после получения добровольного признания положено провести следственный эксперимент. Для этой цели приглашают группу, не знакомую с деталями, чтобы исключить вольные или невольные подсказки и давление на подследственного. В данном случае эксперимент проводили следователи с юга страны, из города Беэр-Шева. Один из них говорил по-русски, а вся процедура записывалась на видеокамеру сотрудником нашего отдела Шмуэлем П.

Рассказывает майор полиции, эксперт-криминалист Шмуэль П.: «Задоров вел себя на следственном эксперименте безукоризненно. Он в подробностях рассказал и продемонстрировал, как убивал и как выпрыгнул из кабинки. Он знал подробности, о которых человек посторонний понятия бы не имел. Например, он сам, без того чтобы его об этом спрашивали, отметил, что волосы убитой были растрепаны. А по показаниям всех свидетелей волосы девочки всегда были аккуратно заглажены назад и собраны в хвостик. Но волосы на трупе действительно были растрепаны. Особенно интересный диалог получился тогда, когда в эксперименте дошло до выпрыгивания из кабинки.

Следователь: Как ты вышел из кабинки?

Задоров: Выпрыгнул.

Следователь: Почему не вышел через дверь?

Задоров: Защелка была сломана, изнутри никак не открыть.

Следователь: В какую сторону выпрыгнул, в правую кабинку или в левую?

Задоров: Нет, выпрыгнул через дверь.

Следователь: Уверен?

Задоров: Да, вот так. (Машет рукой.)

Следователь: Можешь показать?

Задоров: Да (подтягивается на руках, держась за стенки кабинки, и легко перепрыгивает через дверь), но сейчас я на унитаз встал, а тогда на ее ноги пришлось».

Забегая вперед, скажу, что кровавые отпечатки обеих подошв обуви, оставленные убийцей на джинсах жертвы, были направлены в сторону дверцы кабинки.

Следователь Олег Д.: «На следующий день после проведения следственного эксперимента у Задорова была первая встреча с адвокатом там же, в следственном изоляторе. После того как адвокат ушел, Роман попросил дежурного вызвать меня. И вот что он мне сказал: “Олег, адвокат обещает меня вытянуть отсюда, если я откажусь от всех своих показаний и признаний. Так что прости, но с этого момента я не убивал”. Когда я вышел и закрыл металлическую дверь, он начал колотить в нее и, как научил адвокат, кричать: “Я-не-у-би-вал! Я-не-у-би-вал!” Вот так всё и началось».

Деньги на адвоката дал русский олигарх Аркадий Гайдамак. Он тогда жил в Израиле и собирался баллотироваться в мэры Иерусалима. До сих пор не понимаю, зачем ему это понадобилось. Русские голоса? Но они ровным счетом ничего не решали. Впрочем, Гайдамак совершал много странных с точки зрения бизнеса поступков. Будем считать, что в данном случае им руководил альтруизм. Адвокат инициировал компанию в СМИ, обвинив полицию во всех смертных грехах, мол, надавили на несчастного иммигранта, пытали, мучили, и он, несчастный, сломался и сам себя оговорил. Нашлись и «эксперты», которые готовы были за скромное вознаграждение поучаствовать в травле полиции: и то она не сделала, и там недосмотрела, и в этом прокололась, да они вообще работать не умеют и не хотят, им бы лишь поскорее дело закрыть.

Рынок частных экспертов в Израиле, к сожалению, очень ограничен. Все действующие лица — пенсионеры отдела криминалистики полиции Израиля и делятся условно на несколько групп: дающие экспертные заключения лишь по гражданским искам; работающие по уголовным делам, но лишь в рамках своей компетенции; и, наконец, «многостаночники», готовые за деньги свидетельствовать в любых областях. Занимался человек на службе, скажем, баллистической экспертизой. Он на работе кроме биполярного микроскопа и стреляных гильз мало что видел, а ныне в суде он «эксперт по обследованию мест преступления». Судьям феномен известен, но по одним им известной причине они на удивление снисходительны к свидетелям со стороны защиты. Бывают, правда, случаи, когда судья спрашивает очередного «многостаночника»: «Ну, г-н Х, в какой области сегодня вы эксперт?» А господин Х лишь слегка краснеет в ответ. Думаете, что дальше ехать некуда? Ошибаетесь, ибо есть на поле боя и откровенные шарлатаны, выдающие себя за докторов наук, «ученых в области изучения полицейского произвола». Оба подвида получили в «деле Задорова» море экранного времени в телевизионных и интернет-шоу, от души высказались на страницах периодики. Оказывается, что откровенная ложь и беспочвенные обвинения в адрес полиции суть вещь ненаказуемая.