Элина Сидоренко - Отрицательное поведение потерпевшего и Уголовный закон

Не останавливаясь подробно на данном вопросе, отметим лишь, что сущность наказания составляет кара; содержание – конкретный объем правоограничений; форму – вид и размер наказания.

Если содержание и форма, как правило, не вызывают возражений, то на сущности наказания хотелось бы остановиться особо.

Многие ученые, в числе которых М. Д. Шаргородский [472], С. В. Полубинская [473], Н. А. Стручков [474], считают кару сущностью наказания, его неотъемлемым свойством. Причем некоторые авторы становятся на крайние позиции, придавая каре особое значение. С учетом того, что «наказание неизбежно содержит в себе кару, без которой оно перестает выполнять свои функции», А. А. Палий, например, считает необходимым отразить карательный элемент наказания в УК РФ и сформулировать ч. 1 ст. 43 следующим образом: «Наказание – есть наиболее жесткая мера воздействия к лицам, совершившим преступление, которая имеет карательный характер, применяется только государством и состоит в лишении или ограничении прав и свобод осужденного в соответствии с действующим законодательством» [475].

Существует определенная группа авторов, которые признают кару целью наказания. Так, И. И. Карпец замечает, что «наказание сочетает в себе цели кары и исправления преступника» [476].

Н. А. Беляев под карой как целью наказания понимает «причинение правонарушителю страданий и лишений в качестве возмездия за совершенное им преступление». Не соглашаясь с данной позицией по существу, хотелось бы указать также на некоторые терминологические неточности.

Так, если рассматривать кару как исторически сложившуюся категорию, то необходимо отметить, что возмездие – это предшествовавшее каре понятие. Оно применяется к тому историческому периоду, когда «еще отсутствовали правовые нормы, четко определяющие размер тех страданий, которым мог быть подвергнут преступник» [477].

Н. А. Беляев важность кары как цели наказания обосновывает законодательным требованием соответствия тяжести наказания тяжести совершенного преступления [478]. Однако автором забывается, что размер конкретного наказания зависит не только от характера совершенного преступления, но и от личности виновного, смягчающих и отягчающих обстоятельств. Кроме того, понимание кары как сущности наказания объясняет, почему она обнаруживает себя во внешних формах существования наказания.

Индивидуализация как принцип уголовного права требует при назначении конкретного вида и размера наказания учитывать определенные обстоятельства. Статья 37 УК РСФСР относила к ним: характер и степень общественной опасности совершенного преступления, личность виновного, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание. Позднее в ряде теоретических работ [479]и законодательных проектов список дополнился еще двумя признаками: мотивом деяния и наступившими последствиями.

В настоящее время, согласно ч. 3 ст. 60 УК РФ, при назначении наказания учитываются характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на членов его семьи.

Между тем дискуссионным является вопрос о соотношении данных признаков между собой и о значении каждого из них при индивидуализации наказания.

Так, С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев полагают, что индивидуализация всегда относится к личности виновного и что учет характера и степени общественной опасности совершенного преступления означает выход за рамки индивидуализации [480]. С этой точкой зрения сложно согласиться. Индивидуализация охватывает не только бытие отдельной личности, но и бытие объективного мира, в котором данная личность существует и развивается. На этом основании индивидуализация должна охватывать не только личность, но и характер и степень общественной опасности деяния.

Существует и противоположная точка зрения, согласно которой «общественная опасность преступления выступает наиболее важным критерием индивидуализации ответственности и наказания» [481]. Так, А. С. Горелик обосновывает свою позицию тем, что суд с большей степенью достоверности может ответить на вопрос: «Какое наказание нужно назначить за то, что преступник совершил?», чем на вопрос: «Какое наказание нужно назначить для того, чтобы преступник исправился?» [482]

Данный довод кажется нам неубедительным, поскольку на второй вопрос можно ответить достаточно определенно, если правоприменитель досконально изучит все обстоятельства, характеризующие не только деяние, но и личность преступника.