Стюарт Росс - Наука Шерлока Холмса [методы знаменитого сыщика в расследовании преступлений прошлого и настоящего] [litres]

Эта непредсказуемая смесь интуиции и аналитического разума – то, что делает Шерлока Холмса полностью человечным, столь привлекательным и запоминающимся: он человек науки, который думает, как поэт. И он, подобно всем нам, вовсе не образец постоянства в делах и мыслях.

От научного мышления Холмса мы переходим к его научным познаниям: как он сам говорит в «Этюде в багровых тонах», «У меня есть специальные знания, которые я применяю в каждом конкретном случае, они удивительно облегчают дело». Доктор Ватсон еще сильнее облегчает нам задачу, когда в том же самом тексте приводит знаменитый список того, что он именует «возможностями» великого детектива:

«1. Знания в области литературы – никаких.

2. -//–//– философии – никаких.

3. -//–//– астрономии – никаких.

4. -//–//– политики – слабые.

5. -//–//– ботаники – неравномерные. Знает свойства белладонны, опиума и ядов вообще. Не имеет понятия о садоводстве.

6. -//–//– геологии – практические, но ограниченные. С первого взгляда определяет образцы различных почв. После прогулок показывает мне брызги грязи на брюках и по их цвету и консистенции определяет, из какой она части Лондона.

7. -//–//– химии – глубокие.

8. -//–//– анатомии – точные, но бессистемные.

9. -//– – //– уголовной хроники – огромные, знает, кажется, все подробности каждого преступления, совершенного в XIX веке.

10. Хорошо играет на скрипке.

11. Отлично фехтует на шпагах и эспадронах, прекрасный боксер.

12. Основательные практические знания английских законов».

Многое было выведено на основании этого совершенно экстраординарного списка. Но прежде чем перейти к заключениям, мы должны обязательно учесть два момента. Во-первых, Конан Дойл написал этот перечень в процессе создания персонажа: он пытался (и блестяще преуспел) сотворить детектива, который не будет походить ни на одного из вымышленных предшественников. Его Холмс должен был быть эксцентричным и уникально «научным», и перечисление Ватсоном «возможностей» стало отличным способом воплотить в кровь и плоть такую фигуру. Список предназначался для того, чтобы читатель улыбнулся или по меньшей мере поднял бровь или две. Вкратце говоря, не стоит принимать этот список так уж серьезно.

Например, в «Этюде в багровых тонах» Холмс в достаточной степени разбирается в политике, чтобы назвать ее мотивом для убийства, и демонстрирует хорошее понимание ситуации в Соединенных Штатах; он осознает мотивы и методы такой организации, как ку-клукс-клан. Шестью годами позже, когда он расследует дело, описанное в рассказе «Морской договор», о его познаниях в политике едва ли говорится как о «слабых», когда он отдает себе отчет в том, что лорд Холдхарст является одним из членов кабинета министров и (еще одно «ретроспективное пророчество») «будущим премьер-министром Англии».

Это приводит нас прямиком ко второму пункту: когда Конан Дойл составлял перечень сильных и слабых сторон Холмса, он решал эту задачу, создавая персонажа для единственной истории. Он не имел представления, что его герою придется много лет подряд совершать почти чудеса, распутывая различные головоломки, – несомненно, ничего подобного не случилось бы, если бы « Этюд в багровых тонах» не впечатлил Джозефа Маршалла Стоддарта и всех читателей (с. 37).

К счастью, Конан Дойл не был ни особенно педантичным, ни особенно постоянным, когда возрождал своего детектива: как мы видели на примере лорда Холдхарста, автор был готов изменить перечень «возможностей» Холмса, если этого требовала история. В «Тайне Боскомской долины» последний с охотой обсуждает романиста Джорджа Мередита (одного из любимых писателей Конан Дойла) – и это вряд ли поведение человека, чьи познания в литературе, согласно перечню, «никакие». И в «Знаке четырех» он заходит дальше, когда говорит «о средневековой керамике и о мистериях, о скрипках Страдивари, буддизме Цейлона и о военных кораблях будущего». И это вовсе не праздная болтовня, ведь по любой теме он высказывается так, «будто был специалистом в каждой области».

Хотя Ватсон ставит белладонну (она же красавка обыкновенная) первой в списке ядов, с которыми хорошо знаком Холмс, препараты на ее основе не появляются в качестве отравы ни в одной из историй. Единственный раз белладонна упомянута в рассказе «Шерлок Холмс при смерти» (1913), когда Холмс закапывает ее в глаза – серьезный риск! – чтобы усилить впечатление того, что он умирает. Он мог позаимствовать идею у итальянских дам эпохи Ренессанса, которые, согласно некоторым источникам, использовали смертоносные капли, чтобы обзавестись соблазнительно расширенными зрачками.