Не дождавшись ответа, С. повторно изготовил и подбросил на территорию того же консульства пакет с двумя рукописными документами.
В первом документе С., обращаясь к консулу, заявил о своей готовности сотрудничать с французскими спецслужбами и назначил встречу на площади Искусств, обусловив ее вещественным и словесным паролем. В этом же документе он обязался сообщить находившиеся в его распоряжении сведения военного характера.
Во втором документе С., подчеркивая серьезность своих намерений, изложил сведения о действительном и условном наименовании, дислокации, штатном составе и боевой задаче одной из воинских частей, а также выразил готовность за материальное вознаграждение выдать и остальные известные ему сведения военного характера.
Прибыв на обусловленную встречу на площадь Искусств, С. вступил в контакт с оперативным работником контрразведки, которого принял за представителя французского Генконсульства. В беседе с ним подтвердил свои намерения по оказанию помощи в проведении враждебной деятельности против своей страны.
С. передал «иностранцу»:
а) перечень шпионских и иных подрывных действий, которые С. обязывался проводить по заданию иностранной спецслужбы;
б) список и негативные характеристики на шестерых граждан, которые, по мнению С., могли заинтересовать французскую разведку;
в) письмо с изложением мотивов своей противоправной деятельности;
г) заявление С. во французское Генконсульство, содержащее ходатайство о предоставлении ему гражданства названной страны;
д) подробную автобиографию.
На очередной встрече с «дипломатом» С. был задержан с очередной партией документов, содержащих сведения, составляющие государственную тайну, и против него было возбуждено уголовное дело.
Санкт-Петербургский городской суд, рассмотрев материалы предварительного следствия, квалифицировал действия С. как покушение на измену в форме оказания помощи иностранному государству в проведении враждебной деятельности и покушение на измену в форме выдачи сведений, составляющих государственную тайну [36] См.: Дьяков С. В . Государственные преступления (против основ конституционного строя и безопасности государства) и государственная преступность. М., 1999. С. 25–26.
.
В связи с сокращением количества форм измены с семи (УК 1960 г.) до трех (УК 1996 г.) возникает вопрос об эффективности уголовно-правовой защиты внешней безопасности России. Не повлекло ли сокращение форм к пробелам правового регулирования?
Сразу же ответим, что подобного не произошло.
Две формы измены (бегство за границу и отказ возвратиться из-за границы) в научной литературе подвергались критике задолго до принятия нового УК. В самом деле, ведь не сам факт бегства за границу или отказ вернуться из-за границы образует измену, а то, ради чего совершаются такие действия. Но тогда они выступают составной частью (этапами) совершения других форм измены (шпионажа, выдачи и т. д.). Отсюда предлагалось упразднить указанные формы, что сделало бы данный состав преступления и с содержательной и с технико-юридической точек зрения более упорядоченным и четким [37] См.: Дьяков С. В., Игнатьев А. А., Карпушин М. П . Указ. соч. С. 35.
. Конституционный Суд РФ, рассмотрев материалы дела о проверке конституционности ряда положений пункта «а» ст. 64 УК РСФСР в связи с жалобой гражданина В. А. Смирнова, 20 декабря 1995 г. постановил: «…признать положение пункта “а” ст. 64 УК РСФСР, квалифицирующее бегство за границу или отказ вернуться из-за границы как форму измены Родине, не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 27 (часть 2), 55 (часть 3)» [38] Вестник Конституционного Суда РФ. 1995. № 6. С. 52.
. По существу, Конституционный Суд предвосхитил решение законодателя об упразднении указанных форм в УК РФ.
Переход на сторону врага как форма измены Родине (в УК 1960 г.) означал оказание лицом помощи иностранному государству в период войны или военного конфликта. В УК 1996 г. эти действия охватываются государственной изменой в форме оказания помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности против Российской Федерации.
Заговор с целью захвата власти как форма измены Родине (в УК 1960 г.) выделен из этого состава в отдельную норму – «Насильственный захват власти или насильственное удержание власти» (ст. 278 УК 1996 г.). Если заговор предполагал устойчивое объединение круга лиц в форме преступного сообщества и с этого момента преступление считалось оконченным, то новый УК связал момент окончания преступления с конкретными действиями по насильственному захвату или насильственному удержанию власти [39] См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. М., 2001. С. 572.
.
Читать дальше