Сергей Шоткинов - Преступность в крупных городах Восточной Сибири

Выше нами говорилось о разнообразных подходах к научной природе криминологии. Что касается причин и условий такого социального явления, как преступность, то здесь, бесспорно, показателен американский подход. Множество теорий, посылок и мнений, с одной стороны, как бы затрудняют «высвечивание» истинных причин и условий совершения преступлений, с другой стороны, вероятно, именно при помощи самых разнообразных точек зрения, порой взаимоисключающих, и можно определить: а что же есть истинная причина конкретного преступления или группы преступлений и что есть истинные условия, которые совершению его (их) способствовали? [24] См.: Иншаков С. М. Указ. соч. С. 223–271 и др.

Поиск же причин и условий преступности в целом, на так называемом глобальном, всеобщем уровне, бесспорно, представляется необходимым, но далеко не законченным. Тому множество примеров. Это и участившиеся в последние 10–15 лет серийные убийства, в том числе на сексуальной почве, и коррумпированность власти, и дикая, ужасающая жестокость преступлений на бытовой почве. Заметим, что все эти преступления совершаются самыми обычными людьми: не обездоленными во всех отношениях дегенератами, а вполне благополучно социализированными личностями, имеющими семью, дом, работу, друзей, а в случаях коррупции – так речь вообще идет о преуспевающих политиках и чиновниках. Так что же: сведем причины всех этих преступлений к искажению так называемого общественного сознания? А условия – к невыплате заработной платы и незапертой форточке? Вероятно, все это имеет место, но на уровне индивидуальном, единичном, что же касается масштабов города, области, региона, страны – причины, думается, недостаточно обозначить лишь как девиации. Пока эта проблема, на наш взгляд, остается открытой.

Советская криминология, как мы выяснили, не уделяла достаточного внимания учению о географии преступности. Термин этот, будучи введенным в обиход отечественной науки лишь в 80-е годы, еще не имеет однозначного толкования. Зарубежные же криминалисты понимают под географией преступности самостоятельное направление криминологических исследований, занимающееся проблемами пространственно-временного распределения преступности в мире, отдельно взятом государстве, его частях или административно-территориальных единицах. Такое определение, в частности, дает географии преступности немецкий криминолог Г.-Й. Шнайдер. Он же определяет так называемую экологию преступности – учение о взаимодействии среды, климата, природного ландшафта, растительного и животного мира, структуры строительства, с одной стороны, и преступности – с другой. Под топографией преступности он понимает виктимо- и криминогенность конкретного объекта: здания, квартиры, улицы, сквера и т. д. [25] См.: Шнайдер Г.-Й. Указ. соч. С. 201–202.

Впервые уголовно-географические исследования провели французский криминолог А.-М. Герри и бельгийский социолог А.-Ж. Кетле в 1833–1835 гг. Кетле, проанализировав собранный им уголовно-статистический материал за период 1825–1830 гг., нанес на карту Франции данные о примерном распределении преступности по стране. Различия в интенсивности преступности в различных ее районах он отнес за счет неодинаковой плотности населения, разницы в уровне жизни и образования народа. [26] См.: Шнайдер Г.-Й. Указ. соч. С. 202–204.

Уголовно-экологическую школу основали американские криминологи К. Шоу и Г. Маккей в 20-30-х гг. XX в. – авторы так называемой теории «концентрических кругов», разделившие Чикаго на несколько зон по степени их криминогенности или антикриминогенности, а также виктимогенности. [27] См.: Шнайдер Г.-Й. Указ. соч. С. 204–207; Фокс В. Указ соч. С. 89–104; Шур Э. М. Указ соч. С. 149–154.

Впоследствии вопросами географии, экологии и топографии преступности занимались такие зарубежные ученые, как Т. Моррис, Г. Фелис, Р. Уайт, К. Шмид, С. Лотье, Б. Лендер, С. Куинси и т. д.

Определяя значение термина «география преступности» для нашего исследования, попробуем несколько расширить его в сравнении с определением Г. Шнайдера. Представляется возможным, используя понятие географической науки, включить в него вопросы как экологии, так и топографии преступности. Дело в том, что экология – это наука о взаимодействии человека с окружающей природной средой. Нас же этот аспект интересует в связи с влиянием последней на такое социальное явление, как преступность. Поэтому эколого-криминологические исследования вполне можно провести в рамках экономико-социальной географии. Что касается топографии, то именно в том контексте, в котором она будет использоваться нами в исследовании, точнее было бы именовать ее географией преступности в локальном смысле (в рамках города или района). Воздействие же особенностей отдельного объекта на преступность в данной работе специально исследоваться не будет. Нелишне упомянуть и о том, что, говоря о географии преступности, нами изучаются уровень, структура и динамика преступности с позиций прежде всего экономической и социальной географии и в меньшей степени – собственно географии.