Михаил Зеленов - Административно-правовые аспекты борьбы с коррупцией в системе исполнительной власти в РФ. Монография

Не совсем верным представляется нам и понимание коррупционного правонарушения как использования служебных полномочий в личных целях. Указание на личную цель совершения коррупционного деяния не охватывает те проявления коррупции, которые совершаются в интересах третьих лиц. Если же определить коррупционное правонарушение как использование публичного статуса в личных интересах и интересах третьих лиц, то таким составом будут охватываться и вполне правомерные деяния, например помощь лицу в составлении какого-либо документа. Строго говоря, публичное лицо обязано действовать в интересах третьих лиц.

На наш взгляд, цель совершения коррупционного проступка можно обозначить через понятие личной заинтересованности. Нужно сказать, что признак личной заинтересованности широко используется в законодательстве, предусматривающем различные виды ответственности за совершение преступлений и правонарушений (уголовном, административном и т. п.). Например, ст. 285 УК РФ предусматривает ответственность за использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, если это деяние совершено из корыстной или иной личной заинтересованности и повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства. В этой связи Пленум Верховного Суда РФ 110разъяснил, что под иной личной заинтересованностью следует понимать стремление должностного лица извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленное такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т. п.

Е. И. Соктоева относит к личной заинтересованности «выгоды неимущественного характера, для достижения (реализации) которых виновный не выплачивал обязательные платежи» 111. Возражая против этой точки зрения, Ю. С. Варанкина отмечает, что помимо получения выгод неимущественного характера побудительными мотивами могут быть месть, ревность, зависть и т. д. 112

На практике может сложиться ситуация, когда деяния, формально подпадающие под признаки коррупционного правонарушения, совершаются по мотивам ложно понимаемых интересов организации, исходя из узковедомственных интересов. Например, использование государственным служащим своих полномочий с целью обеспечить более высокие показатели своего государственного органа. В научной литературе отмечается, что мотивы такого поведения не охватываются понятием личной заинтересованности 113. Так, анализируя злоупотребление должностными полномочиями, многие авторы отмечают, что «иная личная заинтересованность может выражаться в стремлении извлечь выгоду нематериального характера. Такое стремление может быть обусловлено карьеризмом, протекционизмом, семейственностью, желанием приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу и т. п. Если же деяние совершено из других побуждений, например ввиду ложно понимаемых служебных интересов, оно не образует состава рассматриваемого преступления» 114.

Субъект правонарушения в специальной литературе определяется как лицо, чьи непосредственные действия (бездействие) стали причиной негативных последствий в виде вреда 115. Как известно, субъект может быть общим и специальным. В сформулированном нами составе коррупционного проступка очевидно предусматривается специальный субъект – лицо, обладающее публичным статусом.

Как мы уже отмечали выше, в Федеральном законе «О противодействии коррупции» понятие коррупции сформулировано таким образом, что можно сделать вывод о наличии общего субъекта коррупционного правонарушения (законодатель употребляет термин «физическое лицо»). Действительно, если рассматривать понятие коррупционного правонарушения как понятие коррупционной сделки, что является достаточно распространенным в юридической литературе 116, то субъектом противоправного поведения является не только коррупционер, но и корруптер, т. е. лицо, подкупающее или склоняющее коррупционера к совершению такого рода деяния. Вместе с тем, как справедливо отмечают некоторые авторы, исходя из содержания Федерального закона «О противодействии коррупции» можно сделать вывод, что российский законодатель в качестве основных субъектов коррупционных правонарушений видит государственных и муниципальных служащих 117. Это неслучайно, поскольку меры антикоррупционной направленности в виде конкретных обязанностей, ограничений и запретов возможно использовать в отношении не любого лица.