Инга Михайловская - Изменение законодательной модели российского уголовного судопроизводства. Монография

Учитывая, что решения Конституционного Суда окончательны, обжалованию не подлежат, это наделяет Конституционный Суд не только монопольным правом толкования Высшего закона страны, но и дает возможность создавать нормы, хотя всячески от такой сферы своей деятельности систематически отмежевывается и называет их «правоположениями». Однако эти «правовые положения» через тот или иной срок становятся нормами закона.

Вместе с тем признание нормы закона, противоречащей Конституции РФ, не влечет исключения данной нормы из числа действующих. В результате в ряде случаев складывается ситуация коллизии норм, что может быть проиллюстрировано ч. 4 ст. 254 УПК, ряд положений которой признаны противоречащими Конституции, но в УПК она сохранилась и может рассматриваться как действующая.

Если понятие закона не требует особых разъяснений, то понятие права весьма аморфно и не имеет четко определенных материальных признаков. Действительно закон – это в установленном порядке принятый юридический акт, но применительно к праву такой определенности нет.

Нет определенного ответа и на вопрос, кто является источником права: орган, входящий в национальную юридическую систему, или нормы, закрепленные в международных актах (при условии, конечно, что данная страна этот акт подписала). Следует учитывать, что международные акты не могут и не должны подменять собой национальное законодательство, в частности предписывать определенную процедуру судоприозводства, хотя они могут затрагивать весьма важные ее аспекты, касающиеся гарантий прав личности.

Надо сказать, что отечественный законодатель предпринял попытку поставить на вершину иерархии юридических предписаний «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации», во-первых, объявив их составной частью законодательства РФ, а во-вторых, установив их приоритет над национальными законами (ч. 3 ст. 1 УПК). Эта норма, как и аналогичные ей по содержанию нормы других отраслей права, основывается на ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, в той или иной форме которую и воспроизводят. Применительно к уголовному судопроизводству нельзя не отметить изменения формулировки принципа законности.

До введения в УПК РФ ст. 81 действовала норма, предписывающая суду руководствоваться исключительно законом.

Федеральный закон от 2 июля 2013 г. уточнил в ст. 8 1уточнил принцип независимости суда, предписав суду необходимость руководствоваться не только законом, но и Конституцией РФ. Возможно, выделяя Конституцию из общего массива юридических регуляторов жизни общества с учетом существования в нашей стране конституционного судопроизводства и высокого статуса Конституционного Суда, возникает соблазн признавать нормами права положения, содержащиеся в решениях КС РФ и обретающие нормативную форму путем безальтернативного включения в соответствующий законодательный акт.

Все сказанное призвано хотя бы в какой-то мере пояснить существующую ситуацию, которая отражает сложности перехода от не розыскной модели уголовного процесса советского периода к состязательной форме судопроизводства.

Именно переходный период с его разноголосицей и несхожими парадигмами открывает возможность наряду с коренными преобразованиями в сфере уголовного судопроизводства изменять и дополнять закон, не соотносясь с законодательной моделью в целом.

Такого рода ситуация порождает необходимость определения «узловых» моментов законодательного регулирования уголовного судопроизводства, с тем чтобы не утонуть в море поправок, не имеющих существенного значения. В то же время значимость того или иного процессуального института может быть различной.

Так, если цель обозначается как уголовное преследование каждого лица, совершившего преступление, то очевидно, что центральным моментом станут полномочия должностных лиц, обладающих властными полномочиями и представляющих сторону обвинения. (Обычно такая трактовка цели уголовного судопроизводства обозначается как «достижение истины».)

Иной подход к цели уголовного судопроизводства высказывался еще сто лет назад. Так, Н. Н. Розин писал: «Состязательному процессу не может быть свойственно неограниченное стремление к материальной (объективной – И. М.) истины… Принцип, которым руководствуется суд в состязательном процессе, является принципом не материальной, а юридической истины, который более правильно называть принципом доказанности обвинения».