Александр Чучаев - Уголовно-правовые проблемы охраны власти (история и современность). Монография

Именно с этого времени крамола стала считаться тяжким злодеянием против власти, однако ее наказуемость впервые была зафиксирована в качестве государственного (политического) преступления в Судебнике 1497 г.

По закону крамолу, на наш взгляд, следует толковать широко, а не только как измену родине; ее наказуемость не зависела от фактически совершенного деяния. Для привлечения к уголовной ответственности достаточно было обнаружение умысла.

С. Герберштейн слово «коромольник» перевел как предатель крепости («предавшие крепость») [186]. Это явно неточный перевод, однако обратим внимание на другое: предать крепость могли и военачальники, которые командовали вооруженными формированиями, ее гарнизоном и т. д. Следовательно, государственную измену, акты предательства могли совершить и представители власти, а не только лица из числа народных масс, выступления которых против угнетения признавались крамолой [187]. Кроме того, следует иметь в виду, что «коромольник» – это еще и заговорщик. В таком значении это слово употребляется во многих памятниках права того времени. Например, в договорной грамоте великого князя Симеона Ивановича говорится: «А что Олексей Петровичь вшел в коромолу к великому князю, нам, князю Ивану и князю Андрею, к себе его не приимати, ни его детей, и не надеятисьны его к собе до Олексеева живота» [188].

В литературе не сложилось единого мнения о сущности подмета. Так, А. Г. Поляк полагает, что в законе речь идет о подбрасывании кому-либо похищенного имущества с целью обвинения его в разбое или татьбе. Это могло ввести в заблуждение государственную власть, поэтому преступление являлось в глазах законодателя настолько опасным, что за его совершение в качестве меры наказания предусматривалась смертная казнь [189].

По мнению же Л. В. Черепнина, в данном случае речь идет о шпионаже, разглашении секретных сведений [190].

Согласно толковым словарям слово «подмет» означает обман, подлог, ложный донос [191]. В связи с этим объяснение смысла данного слова в рассматриваемой норме, предложенное А. Г. Поляком, выглядит предпочтительнее.

К середине XVI в. обострились классовые противоречия. Народные восстания в Москве 1547 г., а затем и во многих других регионах Русского государства выражали протест широких масс посадских людей и крестьян против феодального угнетения. Указанное обстоятельство вынудило власть поспешить с принятием нового кодекса, призванного обеспечить подавление сопротивления феодальнозависимого населения.

Новый Судебник был составлен по предложению царя Ивана IV. В исторической литературе нет единой точки зрения по поводу того, кем и как он был принят. Например, Н. Добротвор утверждает, что Судебник был одобрен церковным собором с участием, кроме духовенства, и боярства [192]. А. Г. Поляк пишет: «Судебник 1550 г., возможно, был принят на Земском соборе, явившись тем самым первым законодательным актом складывающейся русской сословно-представительной монархии, отразившим основные требования господствующего класса» [193].

Основным источником рассматриваемого кодекса явился Судебник 1497 г. Кроме того, в его основу легли уставные и губные грамоты, решения совместных совещаний Ивана IV с боярами и Освященным собором, нормы уставных грамот о старостах и целовальниках и т. д. [194]Судебник является комплексным актом; наряду с уголовно-правовыми в нем содержатся нормы гражданского и административного права, уголовного процесса и т. д. [195]Особо следует отметить правило, впервые закрепленное в кодексе, согласно которому каждый новый законодательный акт должен включаться в общерусский свод законов [196].

Статья 1 Судебника 1550 г., представляя русское государственное управление, по сути, отражает сложившую к тому времени ситуацию, характеризующуюся усложнением аппарата власти. «Суд царя и великого князя судити бояром, и околничим, и дворецким, и казначеем, и дьяком…».

Управление государством и дворцовым ведомством зиждется на общих основаниях. Включение дьяка в состав судей свидетельствует о все возрастающем значении служилой бюрократии. Много функций управления сосредоточивается у казначеев.

Издание Судебника – важный этап борьбы за ликвидацию отживающего наместнического управления. Иван IV писал князю Андрею Курбскому: «Не может осуществиться и ваше (бояр. – Авт. ) желание править теми областями и городами, где вы находитесь. Ты своими бесчестными очами видел, какое разорение было на Руси, когда в каждом городе были свои начальники и правители…» [197].