Никита Иванов - Общественная опасность деяния как онтологическая основа криминализации. Монография

Век просвещения предложил новые акценты, в которых ценностную нишу заняли разум, свобода воли, наука, прогресс и вновь – практическая польза.

Их утверждение и обоснование связаны с творчеством Ф. Бэкона, Р. Декарта, Б. Спинозы, Г. В. Лейбница, Т. Гоббса, которые предложили уже не новый, апробированный древними греками рационалистический вариант обоснования ценностей. Сущность этого варианта заключалась в объяснении ценности как результата активности субъекта, обусловленной разумно-волевыми факторами. Р. Декарт в «Рассуждении о методе» пишет, что ценности определяются разумом, ибо наша воля склонна чему-либо следовать только потому, что это представляется ей хорошим или дурным [42] Декарт. Избр. произв. М., 1950. С. 441. .

Спиноза считал, что ценность воплощается в некоем Левиафане человеческой природы, т. е. обобщенном образе человека, выражающего собой всеобщего субъекта, который, в свою очередь, выражает всеобщую идею. Ценность, таким образом, связана с высшим благом, общим для всех людей, живущих «по руководству разума» [43] Спиноза Б. Избр. произв. В 2 т. М., 1957. Т. 1. С. 550. . Спиноза, как, впрочем, и Декарт, придерживаясь антропологической концепции определения ценностей, вновь пришел к необходимости блага как определяющего свойство любой ценности, с какими бы обстоятельствами она ни связывалась в исследованиях.

В отличие от «антропологов» Г. В. Лейбниц вновь возвратился на теологическую стезю, объявляя высшей ценностью Бога. Но, в отличие от классиков теологии, Г. В. Лейбниц провозглашал высшей ценностью идею гармонии мира [44] Лейбниц Г. В. Соч. в 4 т. М., 1982. Т. 1. С. 203. , который понимается исследователем как «упорядоченное целое, исполненное благолепия, т. е. так устроенное, что приносит величайшее удовлетворение тому, кто его понимает» [45] Там же. С. 235–236. . Лейбниц понимает ценное как рациональное, поскольку оно должно быть «значительным с точки зрения блага» [46] Там же. Т. 3. С. 126. , а благо, в свою очередь, является полезным и нравственным, поскольку способствует совершенству. Здесь вновь ценность рассматривается с точки зрения полезности, а значит, с позиций значимости, и именно данный аспект объединяет воззрения всех философов, исследующих феномен ценности.

В этом же ценностно-полезном плане рассматривал ценности и Т. Гоббс, который в своем произведении «Левиафан» обосновал понимание ценности как того, что является результатом потребностей человека и что имеет экономическую сущность. В такой трактовке обращает на себя внимание то обстоятельство, что Т. Гоббс обратил свои взоры на человека, провозгласив, по сути дела, именно его ценностью: «Стоимость, или ценность, человека, подобно всем другим вещам, есть его цена, т. е. она составляет столько, сколько можно дать за пользование его силой, и поэтому является вещью не абсолютной, а зависящей от нужды в нем и оценки другого» [47] Гоббс Т. Соч. в 2 т. М., 1991. Т. 2. С. 66–67. . Отдавая человеку необходимую дань в аксиологическом аспекте, Т. Гоббс, однако, считал, что человек – ценность относительная, подверженная оценке со стороны других людей, аксиологические воззрения которых могут быть совершенно разнообразны: «Пусть люди (как это большинство и делает) ценят самих себя как угодно высоко, их истинная цена не выше той, в которую их оценивают другие» [48] Там же. С. 67. . Позиция Т. Гоббса хотя и является антрополого-экономической, но с непременным оттенком субъективизма.

Дж. Локк, будучи приверженцем экономического понимания ценностей, считал, что последняя имеет обязательные свойства полезности, которая чаще всего выражается в стоимости [49] Локк Дж. Соч. в 3 т. М., 1988. Т. 3. С. 286. . Таким образом, польза, как и в былые времена, оказывается альфой и омегой понимания ценности и в эпоху Просвещения.

Немецкая классическая философия дала миру таких блестящих мыслителей, как Иммануил Кант и Георг Вильгельм Фридрих Гегель.

И. Кант, противопоставляя сферу нравственности сфере необходимости, считал, что ценности обусловлены целями, которые могут быть объективными и субъективными. В связи с тем, что цели подразделяются на объективные и субъективные, И. Кант, связывая с ними ценности, полагал, что последние могут быть относительными и абсолютными. Если оцениваемый предмет соотносится с субъективными целями, тогда он представляет собой относительную ценность или «ценность для нас». Абсолютная ценность в системе И. Канта соотносится с целями объективными, в качестве которых выступают люди, разумные существа, и в этом контексте они являются «целями сами по себе, существование которых само по себе есть цель, и эта цель не может быть заменена никакой другой целью, для которой они должны бы служить только средством» [50] Кант И. Соч. в 6 т. М., 1965. Т. 4. С. 269. . Таким образом, человек в системе И. Канта становится абсолютной ценностью. Связывая категорию ценности с понятием культуры, И. Кант выводил свой категорический императив с его всеобщей максимой, утверждая, что именно такая ценность, как человек, подчиняющийся нравственной максиме, имеет принципиальное значение для оценок. Принцип долженствования в системе Канта играл первостепенное значение.