Юрген Торвальд - Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии

Узнав о результатах беседы, Деген решил сам познакомиться с Флиттнером. В тот же день, 26 сентября, он застал Флиттнера дома одного. Его взору предстал маленький человек с неброской внешностью, бледным лицом, пышной шапкой волос над широким лбом и отвислой нижней губой. С расстановкой, но без видимого волнения он отвечал на вопросы Дегена о том, как провел день 11 сентября. В полдень он поехал на своем велосипеде к приемным родителям, но не застал их дома и около часу пополудни отправился в Фришосс, где у его приемных родителей садовый участок. Там он пробыл до 15 часов, а затем поехал домой. На вопрос, сколько времени занимает поездка от Фришосса до Каля, он ответил: пятнадцать — двадцать минут.

Очевидно, он не разговаривал со своей женой и не знал, что она назвала более позднее время его возвращения домой. Когда Деген обратил на это его внимание, Флиттнер, не удивившись, извинился и сослался на свою забывчивость. Да, от своих приемных родителей он поехал еще к кемпингу. Деген хотел знать, сколько времени он там пробыл. Флиттнер ответил: „Ну, некоторое время", — и доверительно намекнул на девушек, которых там можно увидеть. Затем он вспомнил, что заезжал еще в „Киоск Крамера", где пробыл довольно долго, и лишь потом поехал домой.

На следующий день, 27 сентября, кри- минальобермейстер Ватерлоо посетил приемных родителей и сводную сестру Флиттне- ра. Они подтвердили, что Флиттнер приезжал к ним в Фришосс вскоре после полудня. Сестра вспомнила точно, потому что в этот день она красила садовый домик Флиттнер испачкал брюки зеленой краской. Она отчищала его брюки терпентином. Затем, в 15 часов, Флиттнер поехал домой. Благодаря своим познаниям в науке о микроследах Ватерлоо привык всегда интересоваться одеждой, которую носили подозреваемые в день совершения преступления. Поэтому он спросил, в каком костюме был Флиттнер 11 сентября. Сестра сказала, что не может точно вспомнить, но, кажется, в коричневой с желто-белыми крапинками спортивной куртке, в серо-зеленых или коричневых габардиновых брюках и голубой или зеленоватой спортивной рубашке. Ватерлоо попрощался и поехал в „Киоск Крамера", стоявший вблизи кемпинга. Там он узнал, что Флиттнер заходил в 15 часов 30 минут и рассказывал о толстой блондинке в купальнике, которую он видел в кемпинге. Он выпил кружку пива и, самое большее через двадцать минут, поехал дальше. Итак, Флиттнер лгал, утверждая, что поехал прямо домой. Если бы это было так, то он приехал бы домой не в 17 часов 30 минут, а вскоре после 16 часов. Деген раздумывал: если предположить, что убийство Марии Флоски совершено на сексуальной почве, то нельзя ли также предположить, что Флиттнер, возбужденный видом женщины в купальнике, снова вернулся в лес? Может быть он встретил там пожилую даму и совершил преступление, ход которого еще не ясен. Может быть, он потом поехал домой по дороге, ведущей на север? Деген вторично посетил Флиттнера и указал ему на разрыв во времени между 16 и 17 часами 30 минутами. Флиттнер настаивал на том, что сразу же поехал домой. О времени он вообще не хотел больше говорить. Может быть, из „Киоска" он уехал значительно позже? Персонал в „Киоске" вообще не может дать точные данные, считал он. Они же не смотрят на часы при появлении или уходе каждого посетителя.

Флиттнер не возражал, когда Деген, подозрение которого росло день ото дня, послал его в полицейской машине в Альце- нау, чтобы получить заключение врача относительно царапин на лбу, которые Деген заметил еще во время первого своего посещения.

Судебный врач, однако, нашел, что царапинам не больше трех дней и что они не могли быть нанесены ногтями женщины. Так как не имелось свидетельских показаний, с помощью которых Деген мог доказать, что Флиттнер поехал после 16 часов в район леса Штайнкауте, то пришлось допрос прекратить. Но прежде чем попрощаться, он попросил Флиттнера дать для обследования одежду, которую тот носил 11 сентября, так как нет, мол, лучшего способа доказать, что Флиттнер не находился вблизи Марии Флоски. Флиттнер немного помедлил, но потом принес свои коричневые габардиновые брюки и заверил, что носил их

11 сентября. Затем он передал Дегену коричневую спортивную куртку и пару коричневых ботинок. Когда Деген попросил для обследования его серо-зеленые брюки, Флиттнер раздумывал дольше. Но потом отдал и их.

Вечером 27 сентября, окидывая мысленным взором всю проделанную до сих пор работу, Деген вынужден был признать, что имеющихся улик против единственного подозреваемого — его ненормальность в сексуальном отношении и разрыв во времени — совершенно недостаточно, чтобы обвинить молодого человека в убийстве Марии Флоски. Деген надеялся, что дальнейшее расследование версии с Флиттнером даст дополнительные улики. Что же касается „конкретных, имеющихся в распоряжении расследования возможностей", то к ним можно отнести было только одежду Флиттнера и его ботинки. Оставалась единственная надежда — обнаружить на одежде потерпевшей, на ее руках и на платке следы одежды Флиттнера, которые укажут на контакт подозреваемого с его жертвой. На следующий день Деген и его сотрудники предприняли еще одну попытку установить, не видел ли кто-нибудь Флиттнера с платком. Безуспешно. Ни его жена, ни приемные родители, ни хозяева пивнушек, где он бывал, ни работавшие с ним в фирме „Алиталь" никогда не видели у него такого платка.