Юрген Торвальд - Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии

Безразлично, шла ли речь о политических убийствах, актах личной мести, убийствах с целью обогащения, взрывчатка со дня ее появления стала орудием насилия. Каждое новое изобретение в области взрывчатых веществ вскоре попадало в руки политических или частных убийц. Успехи химии позволили разработать новые взрывчатые вещества. С 1799 года известна гремучая ртуть, взрывающаяся при ударе, толчке или трении. С 1818 года ее стали применять как воспламенитель в пистонах. Спустя тридцать лет итальянцу Собреро из Турина удалось создать нитроглицерин, маслянистую жидкость без запаха, которая при малейшем сотрясении вызывала невероятной силы взрыв. Если выразить взрывную силу в цифрах, то для черного пороха она составит 1 350 единиц, а для нитроглицерина — 145 900.

Через несколько десятилетий шведскому инженеру Нобелю удалось превратить жидкий нитроглицерин, обладавший большой чувствительностью, в транспортабельное взрывчатое вещество. Он смешал нитроглицерин с кизельгуром. Так Нобель создал важное вспомогательное средство для горнорудной промышленности, но одновременно дал в руки преступникам новое оружие, которое в соединении с гремучей ртутью использовалось начиная с покушения на Наполеона III в 1858 году и кончая убийством австрийского кронпринца Франца-Фердинанда в Сараево. За пышным декором политических убийств скрывались тысячи других преступлений, в которых с помощью динамита совершались нападения и убийства. Между тем становились известными и новые взрывчатые вещества. С 1885 года применялась пикриновая кислота, которая обладала необычайной взрывной силой. Ее производные — мелинит, лиддит, шимоза использовались в первую мировую войну в гранатах. К 1890 году химик Хойсерман установил, что желтоватое кристаллическое вещество, названное тринитротолуолом, которое создал его коллега Вильбранд в 1865 году, тоже имеет необычайную взрывную силу. Оно нашло применение в гранатах и авиабомбах. В Германии его называли тринитротолуол, во Франции — толит, в США — ТНТ. Почти сразу же появилась нитроцеллюлоза, пироксилинон, белая масса безобидного вида, получаемая при нитровании целлюлозы. Из-за взрывной силы пироксилина в 79 975 единиц пришлось его смешивать со спиртом и эфиром, желатинировать и снижать взрывную силу, чтобы можно было использовать как бездымный порох в ружейных патронах. Несколько лет спустя, в 1916 году, швейцарский химик Штеттбахер экспериментировал с похожим на сахар кристаллическим порошком, получившим название нитропента и оказавшимся взрывчатым веществом огромнейшей силы — 193 000 единиц.

Некоторым может показаться печальным доказательство двусмысленности многих вещей на земле. Нитропент и нитроглицерин применяются ведь и как медикаменты, как средства против ангины и астмы. В 1920 году едва отгремела первая мировая война, как появилось еще одно очень сильное взрывчатое вещество — гексоген, который удалось синтезировать еще в 1899 году, но взрывная сила которого была открыта только теперь. Гексоген тоже появился из вещества, известного в медицине с незапамятных времен как классическое средство против воспаления мочевых путей: гексаметилентетрамина. Его взрывная сила составляет 195 000 единиц. В годы между двумя мировыми войнами он считался ультрасильным взрывчатым веществом. Вторая мировая война породила новые взрывчатые вещества и их комбинации, не говоря уже об атомной бомбе. Это были хлоратные взрывчатые вещества: американское ВЭХ, в смеси с тринитротолуолом дающее увеличение взрывной силы на 50 %, и „пластики". Что касается пластиков, то здесь речь идет о нитропенте, гексогене или ТНТ, которые путем смешивания их с парафином или вазелином приобретали вид пластика.

С постоянным увеличением арсенала взрывчатых веществ вплоть до 1949 года увеличивался и набор запальных средств. Классический запальный шнур, созданный англичанином Бикфордом в 1831 году, из джутового, покрытого смолой, превратился в нитропентовый и гексогеновый. Число разновидностей капсюля (первый разработан Нобелем в 1867 году) трудно назвать. В 1949 году у преступников, желавших оперировать взрывчатыми веществами, имелось так много возможностей, как никогда раньше.

В сентябрьские дни 1949 года Франшер Пепен не питал никаких иллюзий относительно успеха предпринятой им впервые попытки с помощью обломков разгадать тайну использованного взрывчатого вещества. Ровно за сорок лет до этого реконструкцией взрывных устройств занимался упоминавшийся уже Георг Попп. До него уголовная полиция полагалась, в буквальном смысле, на чутье своих сотрудников, когда имела дело со взрывчатыми веществами, использованными в преступных целях. Сотрудники полиции по запаху определяли, идет ли речь о порохе или о динамите, либо полиция обращалась за помощью к пиротехнику или взрывнику. С развитием науки о следах, однако, выяснилось, что умение обращаться со взрывчатыми веществами и умение определять по осколкам бомбы, какое взрывчатое вещество в ней было использовано, — две разные вещи. Предпринятые Поппом в 1907 и 1910 годах первые исследования взрывчатых веществ стали классическим образцом. Поппу удалось выяснить, какое вещество было использовано в случае взрыва в здании полиции в Оффенбахе- на-Майне и в двух других случаях: при покушении на одного судью во Франкфурте-на-Майне и при попытке взорвать ратушу во Фридберге. Последователи Поппа продолжили начатую им работу, и в 1949 году в некоторых полицейских криминалистических лабораториях специализировались химики по взрывчатым веществам. Пепен также специализировался в этой области, а с 1946 года в лице Бернара Пекле из монреальского университета получил ассистента, владеющего важным в этом деле спектральным анализом.