А. Тер-Акопов - Мировые религии о преступлении и наказании

Наконец, уникальность настоящего законодательного акта подтвердим редкостным наблюдением одного из первых диссидентов Отечества, чье творение, как и Стоглав, было впервые опубликовано в Лондоне и тоже в XIX веке: в период царствования Петра Великого, во время очередной дворцовой попойки в Кронштадте все твердили, что Петр I превзошел своего отца – Алексея Тишайшего. Молчал один князь Я. Ф. Долгоруков. Петр I это заметил и прямо испросил его мнение. Немного подумав, Долгоруков ответствовал в том смысле, что «ты, конечно, молодец, много нового учинил, но это не гарантирует порядка и спокойствия. Вот когда узаконение наподобие Уложения 1649 года учинишь, тогда можно будет сказать, что отца превозмог» [175] .

Уложение открывается главой с очень необычным названием – «А в ней 9 статей о богохулниках и о церковных мятежниках». Фактически в главе 8 норм, ибо последняя статья по своему содержанию является санкционным дополнением предыдущей – 8-й, где чадам Церкви и государя просто напоминается, что в молитвенном доме нужно смиренно «говорить» с Богом, а не просить присутствующих властителей о своих нуждах; в ней «за бездельную докуку царю» в форме подачи челобитной, что запрещено специальным Указом 1639 года, виновника полагалось «вкинуть в тюрьму, на сколько государь укажет» [176] .

В Соборном уложении впервые обложено уголовными карами святотатство в его различных модификациях и с помощью традиционной юридической техники. Правда, закон взял под уголовно-правовую защиту в большей мере саму церковную организацию, как «идейный штаб» феодальной аристократии, а не православное вероучение [177] ; к тому же апелляции на решения церковных судов направлялись не в Патриарший двор, а царю и в Боярскую думу, что ставило государственную власть выше канонической в самых болезненных для Церкви вопросах – о раскольниках, еретиках и богохульниках [178] .

Статьей первой указанной главы устанавливается ответственность за богохульство, т. е. за поношение словом либо делом самого Господа, Спасителя, Богородицы, «честного креста» или святых угодников [179] . Квалифицированная казнь («зжечь») применялась только при доказанности вины подозреваемого – «да будет сыщется про то допряма» [180] . Последующие шесть статей криминализировали различные варианты срыва богослужений – придя в церковь Божию, «божественныя литургии совершити не даст» вовсе, «учнет говорити непристойные речи» священникам во время культовых церемоний, «учнет бити кого ни буди» из клира или верующих и убьет их или ранит, «обесчестит словом, а не ударит». Наказание за подобные эксцессы дифференцировалось от «смерти безо всякия пощады» до торговой казни и битья батогами.

Среди других положений Соборного уложения с явно выраженным религиозным подтекстом назовем и прокомментируем следующие.

1. В статьях 9—10 главы XIV регламентировалась ответственность за ложное крестоцелование. Собственно запрет предварялся многословным церковным наставлением о святости данного мероприятия, а санкции обосновывались ссылками на «правила святых отец», в частности на 72-ю заповедь Льва Премудрого, согласно которой клянущемуся во лжи надлежит «язык урезати».

2. Среди разбойных и татиных дел (глава XXI) особо жестокими карами обложена церковная татьба – виновных в ней предписано «казнить смертью… безо всякаго милосердия, а животы их отдавати в церковные татьбы» (ст. 14). Для сравнения кража у других собственников наказывалась мягче – «вкинути в тюрьму». Вероятно, под татьбой в данном случае понималось не хищение обычных предметов, а именно предметов культа. Данное различение появилось позже, в Указе от 22 января 1669 г., где «святотатец – это вор, который войдет в алтарь… и что возьмет от святых сосудов, или потир, или иныя какия вещи, там находящиеся. Аще… кто украдет нечто, ежели Богу не освящено, а поставлено быть в церкви сохранения ради, таковый не святотатец именуется, но токмо тать» [181] .

3. В подтверждение ответственности детей за грубую речь против родителей либо за попытку поднять руку на них составители Уложения ссылаются на «закон християнский» (ст. 2 главы XXII – «Указ за какие вины кому чинити смертную казнь, и за какие вины смертию не казнити, а чинити наказание»).

4. В эту же главу «попало» преступление против православной веры (ст. 24), близкое по своей сути богохульству («а будет кого басурман какими нибудь мерами насильством или обманом русскаго человека к своей басурманской вере обряжет»), и означало оно для виновного иноверца смертную казнь, а для обращенного в магометанство – епитимью [182] .