А. Тер-Акопов - Мировые религии о преступлении и наказании

Подобно терминам, которые можно перевести на русский язык как «закон», в Библии можно обнаружить около пятидесяти слов, обозначающих «преступление» [86] . Наиболее употребительные среди них – хата, пеша и авон , приведенные в книге Исход 34:7: «[Господь] сохраняющий милость в тысяче родов, прощающий вину ( авон ) и преступление ( пеша ) и грех ( хатта ), но не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода» [87] .

Слово хаттá восходит к общесемитскому корню хта , имеющему значение «промахиваться», «сбиваться с пути» [88] , и представляет собой антоним к слову тора (корень ира – «попадать в цель») как «беззаконие» и «закон». На русский язык это слово можно перевести как «промах» или «проступок», но русские слова лишены той суровости, которую несет слово хатта – «преступление», затрагивающее юридическую, моральную, социальную и ритуальную сферы. Прежде всего, это слово означает неспособность подчиненного исполнить волю господина (4 Цар. 18:14; Быт. 31:36), но в более общем смысле это слово означает «грех», как неисполнение Божественного закона, неспособность двигаться по пути, начертанному Богом. Так, в пророческой литературе хатта – сила, меняющая ход истории (Ос. 10:9-10), препятствующая выпадению дождя и жатве (Иер. 5:25). Вместе с тем это архаичная сила, самодостаточная, довлеющая над человеком, желающая поглотить его, которой человек должен сопротивляться: «Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех ( хатта ) лежит (букв. – «притаился» ); он влечет тебя к себе (букв. – «тебя жаждет он» ), но ты господствуй над ним» (Быт. 4:7).

Еще один дериват от корня хта – слово « хет », обозначающее «тяжкий грех», а в сочетании со словом мавет – «смертный грех» (Числ. 27:3 – восстание против Божественного порядка; Втор. 22:26 – изнасилование обрученной девицы) и др.) В отличие от греха « хатта », от которого можно очиститься благодаря жертвоприношениям, грех « хет » непременно ведет к смерти того, кто его совершает (Лев. 22:9), поскольку хет затрагивает душу человека, средоточие его жизни (Числ. 9:13, Ис. 38:17; Иез. 18:4). Именно здесь коренится развившееся в христианской традиции учение о смертных грехах, первый список которых можно обнаружить еще в книге Притчей 6:16–24.

Следующее слово – пéша , от корня пша – «разбивать» [89] . Этим словом обозначаются преступления, связанные с нарушением договора между людьми (3 Цар. 12:19) или Завета с Богом (Ос. 8:1). С точки зрения юридической пеша – преступление, нарушающее мир в общине, чаще всего против собственности кого-то из ее членов (например, воровство – Исх. 22:9, Притч. 28:24).

Слово авóн происхдит от корня ава – «совершать злодеяние», «быть склоненным». Отсюда существительное авон имеет два значения: «грех, злодеяние, преступление», с одной стороны, и «возмездие» – с другой [90] . В некотором смысле русские слова «грех» и «вина» обладают подобной двойственностью. С одной стороны, «грех» и «вина» – синонимы слова «преступление», с другой – слова «беда» и «наказание» (например, во фразе «как на грех!», «давит груз вины» и т. п.). Ярче всего двойственность слова авон видна в словах Каина: «Наказание ( авон – тут же „вина“) мое больше, нежели снести можно» (Быт. 4:13). Преступление ложится на совершившего его тяжким бременем и становится наказанием.

Авон – самая тяжелая разновидность греха. Обычно под этим словом подразумевается серьезное преступление как перед людьми, так и перед Богом (братоубийство – Быт. 4:13; предательство слуги – 1 Цар. 20:1, святотатство – 1 Цар. 3), состояние глубокой вины, накопившейся в результате совершения множества злодеяний ( хатта и пеша ) (Пс. 37:4–5), которая отделяет человека от Бога и ведет к его гибели.

Следует отметить, что все перечисленные термины в равной мере употребимы как в сфере светского законодательства, так и в сфере сакрального из-за отсутствия четкой границы между ними. Любое из преступлений может стать предметом судебного разбирательства, за любое из них может покарать Бог. Подобная двойственность сохранится и позже, в талмудическую эпоху, когда законодательство, а также судебная система и система наказаний будут разработаны необычайно детально. Для иудея любой эпохи светское законодательство будет неотделимо от религиозного, закон всегда останется сакральным, любое преступление будет неотделимо от греха, а любое наказание, назначенное судом, будет всего лишь одним из вариантов Божественного воздаяния.