А. Тер-Акопов - Мировые религии о преступлении и наказании

По мере перехода к оседлому образу жизни, то есть как раз в период Судей, начинает активно развиваться казуистическое законодательство. Название этой группы происходит от латинского casus – «судебный прецедент», и, соответственно, к ней причисляются законы, относимые к конкретным случаям. Их формулировки состоят из сложноподчиненных, условных высказываний, в которых вначале излагается предполагаемый случай, а за ним следует основное суждение, определяющее меры воздействия (если… то): «Если кто ударит раба своего, или служанку свою палкою, и они умрут под рукою его, то он должен быть наказан» (Исх. 21:20). Значительная часть казуистических законов регулирует взаимоотношения внутри общины, появляются законы, касающиеся собственности, наследия, даже рабовладения. В основе многих законов лежит принцип талиона ( lex talionis ), регулировавший жизнь общины, по-видимому, уже в предыдущие периоды [52] . Интересно, что в некоторых случаях законы талиона предусматривали денежную компенсацию («Если вол забодает мужчину или женщину до смерти, то вола побить камнями и мяса его не есть; а хозяин вола не виноват; но если вол бодлив был и вчера и третьего дня, и хозяин его, быв извещен о сем, не стерег его, а он убил мужчину или женщину, то вола побить камнями, и хозяина его предать смерти; если на него наложен будет выкуп, пусть даст выкуп за душу свою, какой наложен будет на него» (Исх. 21:28–30)), а иногда прямо говорилось, что таковая неприемлема: «И не берите выкупа за душу убийцы, который повинен в смерти, но его должно предать смерти» (Числ. 35:31). Сложно сказать, когда именно были сформулированы те или иные законы. Очевидно, что к периоду Судей часть из них была хорошо известна и применялась, часть, возможно, существовала в несколько ином виде, но именно теперь они стали превращаться в систематическое законодательство.

Судя по всему, в период завоевания земли начинают формулироваться общие законы, касающиеся ведения священной войны (Втор. 20), законы, регулирующие включение в общину, возможно связанные с обрядом обновления Завета (Исх. 12:48–49; Лев. 12; Иис. Нав. 8:30–35; 24:25–28), а также законы о хереме и карете – о земном или Божественном отделении от общины (Исх. 30; Лев. 7; Числ. 15). История развития этих законов очень сложна, некоторые ее этапы проследить невозможно, но корни традиции уходят именно в период завоевания и расселения иудеев в Ханаане.

Наряду с законами, регулирующими жизнь людей, у иудеев существовало архаичное представление о том, что человека может судить сам Бог, поскольку «на всяком месте Очи Господни, они видят злых и добрых» (Притч. 15:3). Уже в предании о жизни Авраама рассказывается история о Содоме и Гоморре (Быт. 18–19), уничтоженных за неправедность. В истории Исхода Бог также действует как судья: например в Числах 16–17 есть рассказ о том, как Бог выбрал род Аарона в священники, убив Корея, оспаривавшего его власть. Позже подобного рода истории повторяются в Библии неоднократно, в частности в книге Иисуса Навина, гл. 7, рассказывается история Ахана, взявшего заклятое имущество из Иерихона, за что на весь его род обратился Божий гнев. Причем в этой истории, точно так же как и в истории с Кореем, Бог не просто покарал Ахана, но устроил своего рода следствие, показав виновного всему Израилю. Более того, «Божий суд» оказывается вполне узаконенной процедурой, например в случае с обвинением женщины в супружеской измене (Числ. 5:11–31). Как уже отмечалось, образ Бога, карающего человека, совершившего преступление втайне, скорее архетипичен, поскольку соответствует общечеловеческим представлениям о высшей справедливости. Однако по мере развития у евреев государственности и культа, выделения сначала нескольких, а затем единого религиозного центра, по мере выкристаллизовывания монотеистических представлений, представления о Божественной справедливости и воздаянии обретают все более и более яркую окраску. Если в период миграции и оседания речь идет скорее об интуитивном представлении о существовании некоего общего для всех людей идеала истины, милосердия, справедливости, то позже эти представления обретают доктринальный характер. С этой точки зрения период судей оказывается отправной точкой для этого процесса, поскольку жизнь судей, прежде всего Гидеона (6–8), Иеффая (11) и Самсона (113-16), оказывается примером реализации этих абсолютных принципов, назиданием всему Израилю.

4. Эпоха Царств (XI–VI вв. до н. э.), сначала единого царства, управлявшегося Саулом (конец XI в. до н. э.), Давидом (конец XI – начало X в. до н. э.) и Соломоном (X в. до н. э.), а затем двух разделенных государств – Северного, Израильского царства (930–722 гг. до н. э.) и Южного, Иудейского (930–586 гг. до н. э.), – период наиболее активного становления государственности [53] . Меняется общественный строй, появляются новые институты власти, значительно изменяется культ – все это ведет к изменениям в юридической сфере.