Гораполлон - Иероглифика

Пока мы рассказали только о двух источниках, вызвавших интерес людей к символам – о неоплатонизме Плотина и о соннике Артемидора. Чтобы перейти к Гораполлону и геральдической литературе, я приведу отрывок из заметок Марсилио Фикино, который переводил Плотина. По его мнению, иероглифы демонстрировали людям платонические идеи. Вот что он писал:

«Египетские жрецы, когда им нужно было указать на божественные истины, не использовали буквы, а рисовали фигуры растений, деревьев и животных; они понимали, что знание, передаваемое Богом, не предполагает дискурсивное мышление, но выражается в простой и незыблемой форме. К примеру, ваша мысль о времени является многогранной и подвижной. Она утверждает, что время поспешно и с помощью различных преобразований объединяет начало с концом. Время учит осмотрительности, вносит объекты и события в реальность, а затем разрушает их. Египтяне воплощали это знание в одном-единственном образе. Они рисовали крылатую змею, держащую во рту свой хвост. Как описывает Гор, жрецы сходным образом изображали и другие вещи».

Фикино называл Гором автора этой книги – Гораполлона. Змея с хвостом во рту описана в «Иероглифике» (1, 2), но она не символизирует время [11]. Фикино дал другое толкование иероглифа, потому что у ранних авторов змея являлась символом времени. Именно так ее интерпретировал Кирилл Александрийский в своих нападках на Юлиана (а его статья близка по дате к «Иероглифике»).

У Артемидора (II, 13) змея вообще не кусала хвост. Она теряла кожу, омолаживалась и среди прочих интерпретаций служила символом времени. Нам не известно, какой манускрипт Гораполлона читал Фикино. В 1940 году во Флоренции имелось четыре текста, сохранившихся с XV века. Самый старший из них якобы был привезен с острова Андрос в 1419 году. Мы не будем гадать о причине расхождений, возникших в тексте Фикино, но отметим, что он знал о содержании книг Гораполлона и был наслышан об иллюстративном соответствии иероглифов с тезисами Плотина.

Первое издание «Иероглифики» датируется 1505 годом. Оно было напечатано вместе со сказками Эзопа.

На протяжении следующей сотни лет появилось около тридцати изданий, переводов и перепечаток этого труда, не говоря уже о текстах с комментариями, начало которым положил Валериано (1556). Каталог Bibliotheque Nationale насчитывает пять изданий XVII века. В 1835 году Конрад Лимане выпустил в Амстердаме издание с критической статьей, и вслед за этим через четыре года последовал английский перевод, выполненный Кори. К тому времени открытия Шампольона пробудили новый интерес к Египту, а признание французского ученого, что, по крайней мере, тринадцать иероглифов Гораполлона оказались правильными, вызвало новый интерес к нашему автору [12].

Какими бы ни были ошибки Гораполлона, ученые XVI века не осознавали их. Его считали непререкаемым авторитетом, и сомнения появились только в XVII веке.

Один из издателей текста, итальянский ученый Сбордон, цитирует трех авторов XVII века, которые первыми усомнились в знании Гораполлона и даже в его существовании [13]. Причины для таких сомнений были очевидными. В 1618 году Никола Кауссен отметил в комментарии, что текст «Иероглифики» содержит латинские слова. К тому же ему показалось странным, что манускрипт «Иероглифики» был найден только в XV веке. В диапазоне от V до XV века о Гораполлоне не упоминал ни один греческий автор – за исключением Сьюдаса [14].

Сьюдас в своей книге интерпретировал иероглифы, основанные на игре слов – причем эти каламбуры были понятны только на греческом языке. К примеру, в I, 17 солнце названо Гором, потому что правит часами (Hours); а в II, 100 название «верблюд» восходит к термину %ацрloj то есть, xammhpsoj (согнутый) и %ацятю (бедро).

В I, 2 мы встречаем каламбур о ghsaj который означает одновременно и «старость» и «сброшенную кожу змеи» [15].

В II, 108 объяснение слова «pinnophylax» приводится по греческому смыслу. Некоторые из этих курьезов были указаны Де Поувом в издании 1727 года, включавшем в себя заметки таких ученых, как Мерцер, Гошель и Кауссен. Читатель должен иметь в виду, что в тексте, который приводится ниже, упоминаются, по крайней мере, три неегипетских животных: бобр (II, 65), слон (II, 84, 85, 86 и 88) и медведица (II, 83). После контактов с греками и римлянами египтяне могли узнать об этих животных, но вряд ли они стали бы вводить их в перечень священных символов. И, наконец, имеется несколько ссылок на чисто греческие или греко-римские традиции – например в II, 46 имеется ссылка на лавровый лист и оракул; в II, 117 – на флейту Пана; в II, 116 – на лиру. И что интересно, все эти странности собраны в книге II.