Виталий Ситников - Как написать сочинение. Для подготовки к ЕГЭ

«Переодевание» – простейший комедийный прием. Цель его в том, чтобы обнаружить главное: все перемешалось в жизни людей, все должно восприниматься не так, как подсказывают житейский опыт и здравый смысл. Простейший случай «переодевания» – смена одежды. Солдатская шинель заменяет Грушницкому романтический плащ. Шинель возвышает юнкера, а офицерский мундир с эполетами снижает в глазах Мери, делая «значительно моложавее», как выразился Печорин. Смена солдатской шинели офицерским мундиром – целое событие в жизни Грушницкого, на котором основана интрига. Но смысл «переодевания» и «разоблачения» героев гораздо шире. И Грушницкий, и Печорин рассуждают о том, что под «нумерованной пуговицей бьется пылкое сердце» и под «белой фуражкой» можно встретить образованный ум. Вместо романтического демона-искусителя – армейский офицер, однако офицерский мундир – всего лишь маска, под которой прячется настоящий демон-искуситель (Печорин). Вместо немца Вернера – русский доктор, «задрапированный» своей фамилией под немца (он же напоминает Байрона, ибо хромает, Печорину чудится в нем и Мефистофель, и Фауст). Наконец, вместо настоящей жизни – ее «театрализованная» модель: Печорин считает себя и постановщиком, и участником действа.

Однако вопреки драматургической, «игровой» природе всего происшедшего на водах, Печорин не только «играет» в собственной «пьесе», но и философствует. Театрализованное представление с комическими и трагическими персонажами для него способ самопознания и самоутверждения. В этом проявляется главный жизненный принцип Печорина: смотреть на страдания и радости других «только в отношении к себе». Это пища, которая, по его словам, поддерживает душевные силы. Включаясь в «игру», манипулируя судьбами других людей, он «насыщает» свою гордость: «первое мое удовольствие – подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха…». Парадокс Печорина в том, что его жизненный «театр» – отражение его собственной духовной драмы. Все внешние события в его жизни, как это хорошо видно из дневниковых записей, всего лишь эпизоды его духовной биографии. Печорин действующий – только бледное отражение Печорина чувствующего и мыслящего.

Гордость Печорина удовлетворена тем, что жизнь он перекраивает по-своему, подходя к ней не с общепринятыми, а со своими собственными, индивидуалистическими критериями. Индивидуализм он принимает за подлинную свободу и счастье. И хотя это счастье постоянно ускользает от него, герой видит наслаждение в самой «охоте» за ним. Смысл жизни для Печорина не в достижении цели, а в беспрестанном движении, даже если это движение напоминает бессмысленный бег на месте. Даже потерпев поражение, он удовлетворяется сознанием своей свободы, отсутствием нравственных барьеров и самоограничений. Печорин вполне отдает себе отчет в том, что не имеет никакого «положительного права быть для кого-нибудь причиной страданий и радостей», но стремится просто присвоить себе это право. Поэтому характерная его особенность – легкость, с которой он переступает черту, разделяющую добро и зло. Подчиняясь индивидуалистическому произволу, Печорин легко выходит за рамки общечеловеческой морали. Страдая от этого, переживая мучительный внутренний конфликт, он все-таки снова и снова уверяет себя в том, что имеет право быть выше «радостей и бедствий человеческих».

Душа Печорина не соответствует его поступкам и поведению. Поступок может быть «театральным» жестом, позой, нарочитой «сценой», но у Печорина все находится под жестким контролем разума, подчиняясь его диктату. Сюжетная интрига в повести «Княжна Мери» – зеркальное отражение «внутренней интриги», духовной дисгармонии, поразившей душу героя. Печорин пытается диктовать жизни ее внешние формы, внося в нее ту же конфликтность, которая давно стала мучительной болезнью его духа. Но жизнь сопротивляется, не желая становиться «транскрипцией» печоринской души.

Очень важно, что Печорин в «Княжне Мери» не остается равнодушным зрителем происходящего. Сложность его души, иссушенной индивидуализмом, но не утратившей способности к жалости и состраданию (хотя бы на краткие мгновения), доказывает испытанное им душевное потрясение. Это подчеркнуто средствами композиции: развязка всех сюжетных узлов повести отделена от дневника временной паузой. Только через полтора месяца Печорин, находившийся все это время в странном и смутном состоянии, так и не оправившийся от потрясения, решился рассказать о том, чем завершилась его неудавшаяся «комедия»: смертью Грушницкого, отъездом княгини Веры, похожим на бегство, потрясением и ненавистью Мери.