Виталий Ситников - Как написать сочинение. Для подготовки к ЕГЭ

Особую значимость афористические суждения получают в речи главных «идеологов» пьесы – Луки и Бубнова – героев, позиции которых обозначены наиболее ясно и определенно. Философский спор, в котором каждый из героев пьесы занимает свою позицию, поддерживается общей народной мудростью, выраженной в пословицах и поговорках. Правда, эта мудрость, как тонко показывает автор, не абсолютна, лукава. Слишком «круглое» высказывание может не только «натолкнуть» на истину, но и увести от нее. В этом отношении интересно, что самый главный в пьесе монолог Сатина, тоже богатый «чеканными» (и явно переданными герою автором) формулировками, намеренно испещрен многоточиями, сигнализирующими о том, как трудно рождаются в сознании Сатина самые важные в его жизни слова.

I. От стихов о Прекрасной Даме к теме судьбы Родины.

II. «Слушайте музыку Революции…»

1. Противостояние света и тьмы в поэме.

2. Историческая оправданность разрушающей силы возмездия старому миру.

3. Образ двенадцати стражей Революции. Готовность к подвигу.

4. Трагическое решение темы любви.

5. Полифония голосов, богатство ритмов, неоднородность стилистических пластов как свидетельство исторического сдвига, вихря времени.

III. Блок о завершении поэмы образом Христа.

IV. Блок – это «наша совесть» (М. Цветаева).

I. «О Русь моя! Жена моя!..»

1. Обстановка замкнутой дворянской культуры и интеллигентности в семье и окружении – исток поэтического восприятия мира А. Блоком.

II. От стихов о Прекрасной Даме к теме судьбы Родины.

1. Проклятие старому миру, пророчества и предчувствия поэта.

2. Новый образ Родины в поэзии Блока – возлюбленной, жены, женщины.

III. Долг современного художника – стремиться к вершине, «на которой подают друг другу руки заклятые враги: красота и польза» (Блок).

Поэма написана Александром Блоком в начале 1918 года. В ней отразилась позиция автора по отношению к Октябрьской революции 1917 года.

«Двенадцать» – поэма о революционном Петрограде, поэма о крови, о грязи, о преступлении, о падении человеческом. Это – в одном плане. А в другом – о революции, о том, что через запачканных в крови людей в мир идет благая весть о человеческом освобождении.

Снежная вьюга революции начинается с первых же строк поэмы; и с первых же ее строк черное небо и белый снег – как бы символы того двойственного, что совершается на свете, что творится в каждой душе.

Так через всю поэму проходят, переплетаясь, два внутренних мотива. Черный вечер – кровь, грязь, преступление; белый снег – та новая правда, которая через тех же людей идет в мир. И если бы поэт ограничился только одной темой, нарисовал бы одну только «черную» оболочку революции или только ее «белую» сущность – он был бы восторженно принят в одном или другом из тех станов, на которые теперь раскололась Россия. Но поэт, подлинный поэт, одинаково далек и от светлого славословия, и от темной хулы; он дает двойственную, переплетающуюся истину в одной картине. Контрастность двух цветов подчеркивает бескомпромиссность противостояния враждующих сил.

Хаос событий, хаос вьюги, хаос возмущенной стихии, сквозь которую видны обрывки проносящихся лиц, положений, действий, нелепых в своей обрывочности, но связанных общим полетом сквозь ветер и снег. Поэт рисует картину революционного Петрограда. Тут и огромный плакат «Вся власть Учредительному собранию!», и «невеселый товарищ поп», и старушка, которая «никак не поймет, что это значит, на что такой плакат, такой огромный лоскут», и оплакивающая Россию «барыня в каракуле», и злобно шипящий «писатель, вития»… И все это так мелко, так далеко от того великого, что совершается в мире, так убого, что «злобу» против этого всего можно счесть «святой злобой»:

И вот на этом фоне, под нависшим черным небом, под падающим белым снегом, «идут двенадцать человек…» Поэт нисколько не поэтизирует их. Напротив. «В зубах цигарка, примят картуз, на спину б надо бубновый туз!» А былой товарищ их Ванька – «в шинелишке солдатской, с физиономией дурацкой» – летит с толстоморденькой Катькой на лихаче, «елекстрический фонарик на оглобельках…»