Валерий Иванов - Русские народные говоры

Пожалуй, быстрее всего этот процесс захватывает область лексики. В сравнительно небольшой исторический период после Октября из словарного состава говоров почти исчезли многие слова, связанные со старыми производственными отношениями, со старым бытом. С исчезновением сохи исчезли и совершенно забыты слова — названия ее частей: о́бжи , россо́ха , сошни́к ; ликвидация единоличного хозяйствования на земле и установление колхозного строя, введение техники в сельском хозяйстве привели к исчезновению таких слов, как цеп , ови́н , молоти́ло , одо́нья и т. п.; исчезают старые названия одежды и обуви: озя́м , епанча́ , панёва , бахи́лы , ко́ты , га́шник (пояс), соро́ка (головной убор); вместе с введением нового административного деления исчезают слова губерния , уезд , волость ; вместе с введением новых мер исчезают пуд , фунт , аршин , десятина . Правда, и до сих пор в деревне можно слышать слова последних двух групп лексики, но они, во-первых, сосуществуют вместе с новыми словами, такими, как область , район , тонна , килограмм , метр , га , а во-вторых, в эти старые слова часто вкладываются уже новые значения, ибо едва ли крестьянин-старик, говоря, что он живет, предположим, в Московской губернии, четко представляет себе разницу в административном делении на губернии и области; вероятнее думать, что для него «губерния» — это именно то, что теперь называется «областью». Да и употребляются эти слова опять-таки только стариками и большей частью тогда, когда речь заходит о прошлом времени, а не о настоящем. Поэтому, как представляется, подобного рода слова — это уже не живые, а умирающие элементы лексического запаса.

Вместе с тем русские говоры после Октября обогатились значительным количеством новых слов. Это та лексика, которая является общерусским словарным составом, которая не дает никаких диалектных различий в языке и равно распространена по всем его местным разновидностям. Такова, например, политическая терминология ( революция , класс , социализм , коммунизм ); новые слова из области техники ( трактор , комбайн , яровизация ); слова, обозначающие новые производственные отношения ( колхоз , бригада , трудодень , ударник ), новый быт ( кино , клуб , лектор , патефон , пальто ) и т. д.

Однако новые слова не сразу и не легко входят в местные говоры. Дело заключается в том, что усвоение нового слова связано всегда с усвоением прежде всего его значения. До тех пор, пока не будет ясно значение слова, оно не может быть и усвоено. Неверное или недостаточное понимание значения того или иного слова часто приводит не только к тому, что в говорах начинают путать слова, совершенно различные по значению, хотя и близкие по звучанию ( инстанция и дистанция , элементы и алименты ), но и к тому, что слова, воспринятые из литературного языка, употребляются не в литературном значении, т. е. по существу неверно.

В очерке Ил. Дубинского «В таежной деревне» [39] «Новый мир», 1955, №1, стр. 85. старый крестьянин говорит: «Нам нужна работница в дом. А твоей Ксении самой нужна нянька. Иначе и не думай, это мой окончательный меморандум ». Здесь слово меморандум употреблено в значении «последнее слово», «решение», но не в том, в каком оно существует в литературном языке.

Усваивая слова литературного языка, носители говора при склонении или спряжении их часто образуют неверные с точки зрения литературных норм формы (ср. у М. А. Шолохова в «Поднятой целине»: «Ты без прениев , тут дело ясное, — предупредил его Нагульнов»; «В сердце кровя сохнут, как вздумаешь о наших родных братьях, над какими за границами буржуи измываются. У меня от газетов все в нутре переворачивается»; «Вы про хлеб гутарьте, скольки килов на эту га надо» и т. п.).

При усвоении иноязычных слов, не склоняющихся в литературном языке, носители местных говоров часто подчиняют эти слова общим законам изменения русских слов. Так появляются падежные формы у несклоняемых заимствованных слов: из кина́ , в пальте́ , на метре́ , из бюра́ и т. п. Часто иноязычные слова усваиваются в искаженной звуковой оболочке: б’еркул’о́з , р’е́нг’е́нт , р’ел’с (рейс).

Нередко, усваивая слова из литературного языка, носители говора на первых порах подчиняют их произношение действующим в данном говоре фонетическим нормам; так, в этих словах может появиться яканье ( д’ажу́рный , вр’ад’и́т’ел’ ), цоканье ( роскула́ц’ил’и ), замена ф на хв , х ( хво́нды , пат’ехо́н ).