Виктор Кротов - Написать свою книгу - то, чего никто за тебя не сделает

Мудрая кэрролловская Алиса — та, что побывала в Стране чудес и в Зазеркалье, — оценивала качество книги по наличию в ней картинок и разговоров. О картинках (в нашем контексте — об образах) мы уже говорили и ещё поговорим. А теперь—о разговорах, то есть о диалоге.

Диалог в литературе похож на разговор в жизни, но вместе с тем отличается от него. Похож тем, что и там и там используется так называемый разговорный язык, имеющий свои специфические особенности. Тем, что у каждого из говорящих своя манера выражаться. Тем, что в разговоре каждый знает что-то своё и старается либо рассказать об этом, либо узнать что-то у других. Отличие же в том, что в жизни разговор слишком часто бывает просто болтовнёй, а литературный диалог, сохраняя сходство с житейским разговором, должен быть художественно организован. То есть от разговора в жизни к диалогу в произведении непременно ведёт писательская работа.

Для хорошего диалога нам нужна копилка подробностей: словечек, реплик, оборотов, подмеченных у самых разных людей. Можно, конечно, надеяться на услужливость памяти, на то, что она, такая хорошая, вовремя подсунет нам что-то подходящее. Но куда надёжнее записывать кое-что из услышанного, чтобы при случае использовать в литературном деле.

Диалог — это встреча или даже столкновение характеров. Это встроенная в прозу драматургия: в каждом диалоге мы разыгрываем маленький спектакль. Поэтому перед тем, как написать очередную реплику, автору необходимо совершить некоторое перевоплощение — и говорить уже другим голосом, из другой души. Кстати, когда диалоговая сцена написана, очень полезно прочитать её вслух себе самому, чтобы ощутить достоверность каждой реплики.

В диалоге (в литературе, как и в жизни) каждый из персонажей рисует свой автопортрет, черпая краски из индивидуального лексического запаса и привычных именно ему словесных формулировок. Сложность лишь в том, что все «автопортреты» должен нарисовать автор.

Просвечивание главного (того, ради чего строится именно этот диалог) идёт через реплики, и степень просвечивания очень важна. Если не просвечивает ничего, диалог становится пустопорожним и передаёт это качество тексту. (Исключение составляет наше сознательное использование элемента болтовни, но тогда надо позаботиться о её окружении.) Если же, наоборот, слишком просвечивает заданность, если персонаж, как медиум, напрямую возвещает необходимые автору идеи, такой прямолинейный пафос угнетает читателя. Так что прежде всего именно в диалоге нужно оттачивать искусство подтекста.

Особый случай представляет собой специальное разрушение осмысленности диалога. Оно тоже может быть вполне жизненным и вместе с тем играть свою художественную роль. Примеры такого антикоммуникативного диалога, связанного с расшатыванием общепринятой логики общения и поведения, можно найти в стилистике «театра абсурда».

Воображение и фантазия родственны, но во многом они различаются. Во-ображение , как подсказывает нам само слово, — это способность к воплощению идей и мыслей не просто в слове, но в образном изображении. Фантазия (от греческого «фантасма», призрак) означает скорее способность к созданию произвольных образов. Наша задача — поставить фантазию на службу воображению, но ни в коем случае не отдавать воображение в рабство фантазии. Это важный творческий выбор. Когда фантазия работает на воображение, усиливаются выразительные возможности мысли. Когда воображение работает на фантазию, оно способствует развитию лишь развлекательных свойств произведения.

Воображение — один из главных инструментов писателя, даже самого реалистического. Оно обеспечивает способность к пониманию других людей и даже других существ. На нём основано умение перевоплощаться, необходимое любому автору. Опора правды на воображение необходима и для придуманной истории (воображение даёт возможность говорить об истинном с помощью выдумки), и для взятой из жизни (воображение позволяет заглянуть в мир персонажа или восстановить скрытую основу описываемой ситуации).

Фантазия делает другую работу: примеривает несуществующее к существующему, пытается угадывать и предвидеть, что и как может произойти. Но часто и фантазия помогает разобраться в реальности, моделируя, воспроизводя её в ином облике, то есть метафорически. Ведь иногда реальное можно лучше понять через возможное. Или даже через невозможное.