Константин Поливанов - Пастернак и современники. Биография. Диалоги. Параллели. Прочтения

В сб.: Boris Pasternak and his Time. Berkeley, 1989. P. 141–152.

Письма Б. Л. Пастернака к жене З. Н. Нейруз-Пастернак. М. 1993. С. 68.

О пересечениях литературных путей обоих поэтов см. в специально посвященной этой теме работе: Пастернак Е. В. «Ты – царь: живи один…* // Scando-Slavica 38. 1992. P. 64–76.

Цветаева М. Собр. соч.: В 7 т. М., 1994. Т. 3. С. 109.

Цветаева М. Собр. соч.: В 7 т. М., 1994. Т. 2. С. 181.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 3. С. 280. Заметим, впрочем, близость этого места к раннему стихотворению Пастернака «Венеция»: «…И женщиною оскорбленной, быть может, издан был…» и т. д., а также к стихотворению «Август» из стихов Юрия Живаго. Но это лишь подтверждает глубокое родство художественного восприятия мира, объединявшее обоих поэтов.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 3. С. 604.

Цветаева М. Собр. соч. Т. 2. С. 205.

Цветаева М. Собр. соч. Т. 2. С. 259.

Цветаева М. Собр. соч. Т. 5. С. 421.

Раевская О. Борис Пастернак и Марина Цветаева: К истории дружбы // Вестник РСХД. 1971. № 100.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 1. С. 359.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 2. С. 48.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 3. С. 149.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 3. С. 149.

Цветаева М. Собр. соч. Т. 2. С. 26.

Цветаева М. Собр. соч. Т. 2. С. 316.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 3. С. 370.

См.: Бродский И. Примечания к комментарию. Marina Tsvetaeva: One Hundred Years. Berkeley, 1994.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 3. С. 145.

Цветаева М. Собр. соч. Т. 5. С. 373.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 1. С. 359.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 1. С. 370.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 3. С. 293.

Цветаева М. Собр. соч. Т. 2. С. 176.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 3. С. 613.

Пастернак Б. Собр. соч. Т. 3. С. 483.

Переписка Пастернака и Цветаевой, начавшись в 1922 году, достаточно быстро приобрела характер романа в письмах и в такой форме сохранялась почти целое десятилетие. Их первая после отъезда Цветаевой из Москвы в эмиграцию реальная встреча в Париже в 1935 году окончательно обнажила невозможность продолжения в жизни их сугубо эпистолярных отношений. В 1926 году, вступив в переписку с Рильке, Пастернак попросил корреспондента написать Цветаевой, зная, насколько и она его ценит. На лето 1926 года приходился пик их тройственной переписки.

О встречах в снах, описанных в поэзии и письмах Цветаевой, см.: Азадовский К. М. Небесная арка: Марина Цветаева и Райнер Мариа Рильке. СПб., 1992. С. 284–285.

К. М. Азадовский убедительно толкует это место как противопоставление поэта, которого творчество (стол) возносит в небо, Фаэтону, который чуть было не разбился о землю (Азадовский К. М. Небесная арка… С. 269).

По наблюдению З. Г. Минц, появление Флоренции может быть связано не только с итальянским архитектором, но и с фамилией «Цветаева». Итальянское название города – Firence, лат. Florentia происходит от florefe – цвести. Кажется, не отмечалось, что явление «Авроры… в шубке меховой» содержит намек на «Девушку, имя которой было Аврора» («К Авроре Ш<���ернваль>») (Баратынского), тоже «чужестранку» (наблюдение М. Л. Гаспарова).

Редкая ритмическая форма «Затягиваюсь папирос<���ами>* (в издании 1913 года – «папиросою», нарушение рифмовки, у Комаровского всегда точной) перекликается у Цветаевой с «Преследуемы оборванцами», «Торжественными чужестранцами» (замечание М. Л. Гаспарова).

Обратим внимание, в связи с предыдущим примечанием, что соседнее стихотворение Комаровского, написанное этим же размером, посвящено Флоренции – «И ты предстала мне, Флоренция / Как многогрешная вдова…»

Ощущение себя иностранцем в собственной стране имело глубокую традицию. Вспомним Онегина – «москвича в Гарольдовом плаще», Сильвио из «Выстрела» – «русский с иностранным именем», петербуржцев в «Преступлении и наказании», для которых «русские мужички страшнее иностранцев», не говорящих по-русски посетителей салона Анны Павловны Шерер и др.

Воспоминания об Анне Ахматовой. М., 1991. С. 53–54.

Соблазнительно также в качестве пародии на младшую поэтессу прочесть и еще одно стихотворение Сологуба, написанное как раз в момент его ссоры с Гумилевым и Мандельштамом: