Андреа Питцер - Тайная история Владимира Набокова

Слава исподволь меняла Солженицына; он проникался уверенностью, что может не только записывать историю, но и творить ее. Он обрел вес и влияние, которыми редко пользовались люди вне системы. Но это, как казалось некоторым друзьям и знакомым, не прошло для него даром – он утратил свою обезоруживающую скромность, став отстраненным и надменным.

Александру исполнилось сорок девять лет. Он дописывал «Архипелаг ГУЛАГ»; Наталья без устали перепечатывала рукопись на машинке. Супруги изготовили микрофильмы, которые потом с курьером отправили за границу. Потянулись дни мучительной неизвестности. Наконец Солженицыны с облегчением узнали, что курьер благополучно выехал из страны. «Раковый корпус», «В круге первом» и «Архипелаг ГУЛАГ» были в безопасности. Какую бы участь ни уготовила теперь история их автору – пусть даже гибель, но книги будут жить, и голос его заглушить не удастся.

Впрочем, партийное руководство страны не сидело сложа руки. В ноябре 1969 года рязанское отделение Союза писателей вызвало Солженицына на заседание и проголосовало за то, чтобы исключить его из своих рядов за «антиобщественное поведение». В СССР это решение означало конец писательской карьеры. Для Солженицына оно имело серьезные последствия, но государственной идеологии помочь уже не могло. К тому времени «Раковый корпус» и «В круге первом» уже вышли на Западе и пользовались сумасшедшим успехом. Солженицына провозглашали могучим талантом, «крупнейшим писателем XIX века, неожиданно появившимся во второй половине XX». За границей прошел слух, что у писателя припасено кое-что посерьезнее, какая-то книга, которую по-английски называют The Archipelago of Gulag.

В следующем году Солженицыну присудили Нобелевскую премию. Вначале он объявил о намерении приехать в Стокгольм, но потом изменил планы, опасаясь, что не сможет вернуться в Россию. Хотя церемония прошла без участия писателя, он все-таки надеялся, что награда изменит его положение к лучшему, ведь обычно лауреаты фактически обретали неприкосновенность. В том, что касалось СССР, подобные надежды не оправдались, зато на Западе определенно пробил его звездный час – за ним уже охотилось несколько биографов. Но Солженицын публично заявил, что эти люди не говорили с ним и не знают о его жизни. За то, что они напишут, он ответственности не несет.

Не зная, как поступить с «Архипелагом», Солженицын медлил, занимаясь другим. Перемежая добрые слова строгими суждениями, он исподволь готовил автобиографию, которая впоследствии шокировала многих друзей. Помимо этого он начал серию романов о первых годах двадцатого столетия, в которых стремился объяснить, что именно пошло не так в России перед революцией.

К проблемам, вызванным решением Союза писателей, теперь добавились и семейные неурядицы. Любовница пятидесятидвухлетнего Александра забеременела, а жена не желала отпускать мужчину, ради которого стольким рисковала и которого до сих пор любила.

Причин, по которым Солженицын не решался пускать в ход свое главное оружие – «Архипелаг ГУЛАГ», – было несколько. Публикация могла навредить людям, поделившимся своими историями. Писатель имел все основания опасаться, что его арестуют и он не успеет закончить романы о революции. И, разумеется, он понимал, что после выхода «Архипелага» его жизнь изменится бесповоротно.

В конце концов решение за Солженицына приняли другие. За ним установили слежку, прослушивали телефон, в доме установили «жучки». Однажды приятель взял у Солженицына машину, а когда приехал возвращать, его встретил не хозяин, а сотрудники КГБ, устроившие в доме обыск. Мужчину посреди бела дня избили до полусмерти.

Власть усиливала нажим. Арестовали машинистку Солженицына, Елизавету Воронянскую, которая наверняка знала (хотя бы из множества статей, вышедших к тому времени на Западе) название и характер документов, которые искали кагэбэшники. Воронянскую увезли в Ленинград и допрашивали сутками напролет, пока она не рассказала, где спрятана рукопись Солженицына. Две недели спустя она умерла при загадочных обстоятельствах – по официальному заключению, покончила с собой.

Органы госбезопасности долго не могли найти тайник Солженицына, но в итоге все-таки добрались до его бумаг. После этого писатель наконец отправил закодированную телеграмму, означавшую, что настало время публиковать «Архипелаг ГУЛАГ» в Париже.

Через шесть недель после того, как роман появился в печати, за Солженицыным пришли из КГБ. Александр воображал, что его ждет великое противостояние с верхушкой партийной номенклатуры. Он ошибался. Немного подержав писателя в камере, его выслали в Германию – в надежде, что скоро мир о нем забудет.