Николай Глубоковский - Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета

5. Образованіе эллинистическаго языка.

Литературно-образованные евреи знаютъ только еврейскій языкъ. А въ занимающіе насъ періоды времени національнымъ языкомъ іудеевъ служитъ арамейскій, который нѣсколько отличался отъ еврейскаго по манерѣ мыслительнаго процесса и по словесному выраженію. Однако мы примѣняемъ опредѣленія „евраистическій“ и „евраизующій“ одинаково и къ арамейскому языку, какъ къ еврейскому, ибо здѣсь не мѣсто для такихъ различеній. Говоря вообще, первые эллинствующіе іудеи Палестины и іудеи разсѣянія узнали греческій языкъ изъ разговора, по ежедневнымъ сношеніямъ ради торговли и практической жизни,—отъ болѣе многочисленной части населенія, говорившей погречески, но менѣе культивированной; они узнали языкъ разговорный или близкій къ „языку общепринятому“ (Κοινή). Ихъ непосредственного цѣлію было достигнуть возможности понимать грековъ и самимъ стать понятными для нихъ. Эти іудеи еще много времени продолжали мыслить поеврейски или на еврейскій ладъ, хотя понимали и говорили погречески. Поскольку духъ языка еврейскаго существенно разнится, отъ греческаго,—отсюда натурально, что въ употреблявшійся ими греческій языкъ іудеи вносили столько евраизмовъ и придавали ему столь замѣтную евраистическую окраску, что онъ совершенно различался отъ „языка общепринятаго“ (Κοινή). Это греческій языкъ евраистическій. Іудеи-эллинисты передали его своимъ дѣтямъ, а равно и іудейскимъ эмигрантамъ, непрерывно прибывавшимъ изъ Палестины; эти послѣдніе научались погречески въ особенности у своихъ собратьевъ—іудеевъ, съ которыми они, естественно, поддерживали первыя и наиболѣе частыя сношенія. Посему евраистическій языкъ греческій есть вѣтвь „общепринятаго языка“ (Κοινή), а окончательно онъ опредѣлился, какъ разговорный греческій языкъ, собственный въ іудейской расѣ. Потомъ, когда священныя еврейскія книги были переведены или составлены на этомъ евраистическомъ греческомъ языкѣ,—онъ явился также и въ качествѣ языка письменнаго. Іудеи, говорившіе погречески, жили въ странахъ весьма различныхъ и весьма удаленныхъ одна отъ другой. Но идіомъ у нихъ вездѣ оставался одинаковымъ. Основою ихъ языка былъ „языкъ общепринятый“ (Κοινή), одинаковый вездѣ, кромѣ мѣстныхъ особенностей. Вліяніе еврейскаго языка воздѣйствовало на него вездѣ тожественнымъ образомъ. Наконецъ, вліяніе священныхъ книгъ, которыя теперь читали погречески, могущественно содѣйствовало единообразію разговорнаго евраистичѳскаго греческаго языка во всемъ іудейскомъ „разсѣяніи“. По мѣрѣ того, какъ протекали годы, іудеи продолжали поддерживать болѣе частыя сношенія съ греками по языку; первоначальная грубоватость евраистическаго греческаго языка постепенно смягчалась; странность этого языка уменьшалась; греки получали возможность болѣе легко объясняться съ іудеями-эллинистами и непосредственно знакомиться съ еврейскимъ мышленіемъ и евраистическимъ греческимъ языкомъ.

Эти два названія обозначаютъ всѣ каноническія и неканоническія книги Ветхаго Завѣта, переведенныя или составленныя на греческомъ языкѣ. Въ занимающіе насъ періоды іудеи „разсѣянія“ и Палестины раздѣлялись съ точки зрѣнія языка—на три категоріи: одни знали только поарамейски и поеврейски, другіе—поарамейски, поеврейски и погречески, третьи только погречески. Лишь іудеи второй и третьей категоріи могли писать книги, составленныя погречески. Въ теченіе александрійскаго періода Александрія была колыбелью іудейско-греческой литературы. Населеніе этого города заключало тогда три главнѣйшіе элемента: греческихъ поселенцевъ, коммерсантовъ и весь греческій элементъ при дворѣ и въ администраціи; египтянъ или туземцевъ; іудейскихъ поселенцевъ и коммерсантовъ изъ всѣхъ частей міра. Александрія была городомъ космополитическимъ. Іудейская колонія была многочисленна и могущественна. И именно ради нея прежде всего перевели погречески священныя еврейскія книги. Переводчики или составители LXX-ти обнаруживаютъ иногда извѣстную греческую культурность, между тѣмъ они, повидимому, не были литературно образованными, ибо не являются господами въ греческомъ языкѣ, плохо зная традиціонныя его правила. Они заранѣе и вполнѣ были открыты вліянію еврейскаго языка, который сильно воздѣйствовалъ на ихъ языкъ. Книги LXX-ти произошли отъ разныхъ переводчиковъ или составителей, писавшихъ съ извѣстными промежутками другъ послѣ друга; даже больше того,—нѣкоторыя книги могли быть составлены не въ Александріи, а въ другомъ мѣстѣ. Посему иногда чувствуется разность руки и стиля, но все-таки этотъ языкъ остается въ существенномъ тожественнымъ: это есть греческій евраистическій языкъ такой, на какомъ говорили въ Александріи, въ нѣдрахъ іудейской общины. У LXX-ти мы имѣемъ послѣклассическій греческій языкъ этого города съ мѣстными особенностями и съ огромною примѣсью евраизмовъ, изъ коихъ многіе уже должны были содержаться въ обиходномъ языкѣ александрійскихъ іудеевъ, — и вліяніе еврейскаго текста способствовало только увеличенію количества ихъ, съ неизбѣжною шероховатостью.