Майя Волчкевич - «Три сестры». Драма мечтаний

Если исходить из признания Чехова, что в «Трёх сёстрах» изображен город «вроде Перми», то холодная весна не должна казаться природной аномалией. Но вряд ли только погода виной тому, что народу шло мало. Особенно, если учесть, что в окружении Прозорова преобладали военные, которых трудно испугать снегом в начале мая. Предположение, что не так уж много людей любило своего командира бригады, кажется неизбежным.

Что если он походил на командира из рассказа «Поцелуй»: «В коляске, на паре белых лошадей, прокатил бригадный генерал. Он остановился около второй батареи и закричал что-то такое, чего никто не понял. К нему поскакали несколько офицеров, в том числе и Рябович.

– Ну, как? Что? – спросил генерал, моргая красными глазами. – Есть больные?

Получив ответы, генерал, маленький и тощий, пожевал, подумал и сказал, обращаясь к одному из офицеров:

– У вас коренной ездовой третьего орудия снял наколенник и повесил его, каналья, на передок. Взыщите с него.

Он поднял глаза на Рябовича и продолжил:

– А у вас, кажется, нашильники слишком длинные…»

И этот придирчивый генерал, и главный герой рассказа штабс-капитан Рябович, «маленький, сутуловатый офицер, в очках и с бакенами как у рыси», конечно, прототипичны по отношению к «Трём сёстрам».

В драматургии Чехова немало фигур прошлого, глухо упоминаемых в настоящем. Однако они бросают тень на будущее и даже определяют его. Можно сказать, что столь значимое присутствие прошлого в настоящем является драматургическим приемом Чехова.

История героев «Чайки», «Дяди Вани», «Вишнёвого сада» – это полускрытая семейная хроника, последствие тлеющих претензий, скандалов и катастроф. Аркадина никогда не упоминает о своем муже, а её сын Треплев стыдится своего происхождения и записи в паспорте – «киевский мещанин». Нина Заречная находится целиком во власти отца и мачехи, потому что её покойная мать отчего-то оставила своё огромное состояние мужу и обделила дочь.

Иван Петрович Войницкий отказался от своей части наследства в пользу сестры и посвятил всю свою жизнь чужому человеку, своему зятю. Сын сенатора, ценящий науку и просвещение, добровольно превратил себя в управляющего имением, торговца сеном и пшеницей.

Такому же служению и обожанию Серебрякова предались его теща Мария Васильевна и дочь Соня. Семья Войницких в полном составе являет собой удивительный, неразгаданный феномен самопожертвования и отречения от себя, и трудно винить в этом коллективном безумии лишь профессора Серебрякова.

Владельцы вишнёвого сада, Раневская и Гаев, постоянно взывают к теням прошлого. Но так и остается неизвестным, кто был муж Раневской, не дворянин, тот, что «умер от шампанского»? Как и почему появилась в доме Раневской и Гаева приемная дочь Варя? В пьесе «Три сестры» скрытые умолчания о прошлом родителей играют особую роль.

Можно предположить, что хотя генерал Прозоров и сделал карьеру, военная среда едва ли была исполнением его мечтаний. Возможно, выбор рода деятельности был продиктован не призванием, но нуждой или необходимостью самому пробивать себе дорогу. Для мальчика из небогатой или даже бедной семьи кадетский корпус, а затем училище давали иногда единственную возможность казенного обеспечения и социального роста.

На то, что Прозоров вышел из бедного сословия указывает то, что у его детей нет никакого наследства, кроме пенсии отца и дома, в котором он жил. В отличие от «Дяди Вани» и «Вишнёвого сада», у героев нет землевладений, имений или богатых родственников, подобных ярославской бабушке.

Мир «Дяди Вани» и «Вишнёвого сада» полон челяди и приживалов – непременной части помещичьей, обеспеченной жизни. А в доме Прозоровых, как вспоминает Маша, не было даже слуг, всю грязную работу брали на себя денщики отца. На «домашний» обиход военные определенного ранга получали дотации и очевидно, что генерала этот порядок вполне устраивал. От прошлого Прозоровым осталась лишь нянька Анфиса. Такой уклад, равно как и то, что всем своим детям генерал внушал мысль о необходимости трудиться, говорит о привычке экономить даже в малом и рассчитывать лишь на свои силы и возможности.

Прозоров был командиром бригады, то есть бригадным генералом. Это – самое невысокое из генеральских званий Российской империи, что не умаляет трудности его достижения. Вершинин говорит, что когда он служил в Москве, то полковник Прозоров был его начальником, батарейным командиром. Следуя порядку чинопроизводства второй половины ХIХ – начала ХХ века, офицеры должны были прослужить в каждом чине не менее четырех лет. Продвижение по службе выше полковничьего звания зависело исключительно от образования, заслуг или усмотрения начальства.