Кирилл Чуканов - Король репортажа. Публикации В.А. Гиляровского в газетах и журналах конца XIX века

– Эй, милая душа, господин писарь! Мне бы насчёт.

– Что-с?! Невежа-с! Для тебя не писарь, поди там где-нибудь другого поищи.

– Плевать мне, я те по душе!.. Я тебя словом-то не.

Чиновник останавливается и тихо разговаривает с купчиком. Около женщины в салопе собралась толпа.

– Много денег пропало? – обращается к салопнице один из толпы.

– Двести тысяч!

– Двести!!

– Двести тысяч. Сейчас он уехал в заграницу.

– Как же это он ухитрился?

– На ночь в конторе остался, в трубу залезши сидел. А ключи-то подобраны были – как все ушли, он и оборудовал. Сейчас ломового извозчика и на вокзал.

– А что, позвольте полюбопытствовать, теперь его адрес скажут здесь? – спрашивает какой-то господин в пальто.

– А вам, господин, для чего-с? Разве чужой паспорт требуется? А? Вы из каких сами-то будете?

– Отвяжитесь, не с вами говорят.

– Нет, вы какое имеете полное право насчёт фальшивых паспортов. Значит, у вас вида надлежащего не имеется, чужой купить хотите.

– Да я из любопытства.

– Знаем мы это любопытство… А отчего я не спрашиваю, где паспорта продаются? Значит, мне их не надо, я и не спрашиваю. Господа! Будьте свидетелями.

Пальто проталкивается сквозь толпу к лестнице. Из конторы выходит чиновник и начинает читать билеты:

– Мещанка Агафья Тихонова Чернобородова, на Бронной.

– Здесь, батюшка. – от толпы отделяется старуха и получает билет.

– Две копейки! – спрашивает чиновник.

– За что это, родненький?

– За бланк адреса.

– Христа ради нельзя?.. Я бы за родителей, родненький, помолилась.

– Ну, давай, некогда.

Старуха достаёт две копейки.

– Маляр Александр Михайлович Кондратьев!.. – громко отчеканивает чиновник.

– Майор, батенька мой, заслуженный майор и кавалер, читать не умеете! – раздаётся голос из угла, принадлежащий высокому отставному офицеру на деревяшке.

– Извините-с. – оправдывается растерявшийся чиновник.

– То-то, извините-с! Деньги берёте, а читать не выучились, – говорит офицер, выбрасывая две копейки и получая справку, и затем спускается по лестнице, громко стуча деревяшкой. Чиновник продолжает выкликать фамилии.

«Город чудный, город древний».

Так выразился наш поэт о Москве. О Коломне приходится выражаться иначе, так:

Да, знаменитой в истории России стеной, твердыней неприступной, которую не могли взять, не могли разрушить полчища неприятелей. Теперь же от неё остались только развалины. Что не могли сделать храбрые войска татар, поляков, двунадесяти языков Наполеона – то сделали более изобретательные коломенцы и в продолжение немногих лет растащили крепость на различный домашний обиход. Кирпич брали официально и неофициально, и на городские постройки его употребляли, и на частные… Из кирпичей башни, где сидела, по преданию, Мария Мнишек, в одном кабаке даже печка сделана. Говорят (впрочем, только говорят), что будто и часть городских рядов построена из этой же стены. А может быть, даже и правда это, если вглядеться в них поближе, так они ничуть не моложе с виду самой крепости и они тоже грозят разрушением. Упадут, развалятся – и никто не увидит этого. Да и кому увидеть?! Бутарей и дворников на улице никогда нет, даже днём, а уж о ночи и говорить не стоит. Да и что делать ночью? Всё равно ничего не видно за два шага! И куда деваются фонари? Днём что ни шаг, то фонарь, а ночью разве где-нибудь на углу за ^ версты один от другого блестит, мерцая жёлтым светом сквозь замёрзлые стёкла, словно позабытый людьми и судьбою, как будто для того и зажжены, чтоб показать приезжему человеку, что, мол, и у нас есть фонари. А коломенцам не надо – ночью они никуда не ходят. С 8 часов вечера завалятся и спят себе сном праведника до восьми же утра, не зная, что кругом делается, держась лишь одной пословицы: «спишь больше, грешишь меньше»!

Всё оживает. По Большой улице гуляют разодетые обывательницы и обыватели, которые не имеют своих рысаков, глядя с завистью на других баловней судьбы, летающих в перегонку, в одиночку верхом на парах взад и вперёд. Особенное внимание прекрасного пола в последнее время привлекают к себе уланы, к крайней досаде местных дон-жуанчиков разных видом, званий, состояний, холостых и женатых, а у нас их немало последнего сорта, т. е. женатых… Актриса С., игравшая последнее время на нашем театре, не одного из них ранила стрелой амура в пылкое купеческое сердце сквозь толстый бумажник.