Екатерина Аполлонова - #письмо_блокнот. Прочитай. Ответь

*художественно обыграем*

Задев очередной дверной косяк, с огромным усилием передвигая свои ножки-верёвочки по нелюбимой квартире родителей, она направлялась в сторону кухни. Оттуда её позвал неласковый, настойчивый голос матери.

«Хотелось бы, чтобы попросила меня чем-нибудь помочь, и, пока я занимаюсь делом, я бы продолжила думать о том, что однажды я буду другой и боль пройдёт…»

– Сделай &%$Q! Быстро! – произносит родительница командирским голосом.

– Да…, – вяло и безжизненно.

«и боль пройдёт, а я буду ходить среди цветов и улыбаться, улыбаться, пока не пойдёт дождь. А когда он пойдёт, я замёрзну и побегу, упаду, ударюсь головой…» Это прилетел подзатыльник.

– Сделай же &%$Q!!!

«Я снова не расслышала, что нужно сделать. Сейчас у меня будет глупый вид. Я сама себя такую не люблю»

Подзатыльник, ещё, ещё…

– &%$Q!!!

«Что же мне нужно сделать…»

Что делать, когда встречаемся с привычками? Что делать, когда сознание нас ведёт проторённой (кровью и потом продолженной) тропой? Что делать, когда шаблон доминирует, а мы из него уже выросли?

Отвечу просто и ясно. Не воспримите, пожалуйста, как совет.

Осознавать себя, свои мысли, чувства и действия. Каждый момент жизни. Ценить себя, ценить близкого. Любить приходящие «игры» друг с другом. И просто продолжать совместный путь, наблюдая, как мудрое тело и душа самостоятельно каждый раз находят выход и предлагают, реализуют разные варианты и сюжеты. Формулы не работают. Работает жизнь и наше наблюдение за ней.

Хотите секрет? Всё в мире настроено на наше счастье».

От чего я счастлив сегодня…

Существует одна-единственная, та самая деталь, которая создаёт или разрушает картинку. Нюанс, запятая, завитушка, которая решает вопрос уникальности – в любую сторону, причём от падения в пресную банальность до взлёта в нетленочку. Настоящий художник чувствует её, но только в процессе создания. Ничто не начинается с одной детали. А если и начинается, то вряд ли ей закончится.

Художник видит образ, он чувствует его особенность и, желая подчеркнуть, ставит акцент. Он проныра маркетолог, который знает, на какие кнопочки нажать, что подсветить, чтобы продукт, изделие, услугу захотелось купить.

Есть приём в риторике – в устном и письменном выражении мысли: слабое подсветить, чтобы на его фоне сильное терялось, но для восприятия оно становилось ещё активнее. Авторы новостных заметок обожают этот приём: в красках и ненужных подробностях описывают какую-нибудь «простую улицу простого города» – её фонарики и скамеечки – после чего будто бы невзначай упоминают, что именно здесь вот этот здоровенный грузовик с печенюшками перевернулся и вся округа ушла в глубокое чаепитие, как персонажи сказки Льюиса Кэрролла.

Это ироничная фишечка писательства, которая пролезает в нашу жизнь, в наше творчество. И нам хорошо бы знать о ней, чтобы самим не повестись. Чтобы не уйти в эти банальные «броски через бедро». Но, если того требует формат или жанр, в котором приглашают поработать, не отказать себе в удовольствии (по) иронизировать всласть. Постоять на хлипком мостике из прутиков, перетянутых грубой бечёвкой (такими же в кондитерских в детстве перевязывали коробки с пирожными), перекинутом через озеро с бушующей лавой.

Помню, как мне нравилось читать один из учебников по логике. Автор увлёкся приёмами ведения споров. За что я ему очень благодарна до сих пор. Я как раз в то время выстраивала свою политику контакта с миром, которая подразумевала отказ от ведений любых видов спора (надо заметить, к сегодняшнему дню мне это удалось). И знания о том, какими приёмами пользуются спорщики, мне помогли в осознании момента, когда полемика начинается, чтобы в неё не вовлекаться. Я видела, что собеседник, возможно, и неосознанно уходил в спор, и сводила разговор на нет. Нивелировала тему.

Зная, что будоражим читателя, выставляя невинно, иронично шокирующий факт, прикрывая его дырявой кисеёй из мелких описательных подробностей, мы можем не делать этого (хотя это приём зубров-журналистов). Мы же осознаём, что это манипуляция сознанием. Разве мы не можем себе позволить обойтись без неё в своих текстах? Разве нашей красивой жизни и деталей, что мы видим в ней, недостаточно для того, чтобы сделать повествование интересным? Достаточно.